Зараза, Орфей так мерзко вел себя с ней. Вряд ли он когда-либо перестанет язвить и хитрить. Судя по тому, что вспоминалось о жизни Кинура, Орфей всегда был ублюдком. Но по крайней мере теперь его сердце и намерения изменились.
— Я знала, что ты вернешь воплощение стихии земли, но вот остального не ожидала, — заговорила Иза.
— Решил, что их нельзя разделять. — Орфей нахмурился и сунул руки в карманы чистых джинсов, которые раздобыл в Арголее.
— К тому же я потерял тягу ко власти.
На ее лице появилась теплая улыбка. Иза повернулась и отдала сферу Терону, который уставился на нее, как на опасную и кусачую тварь, а затем снова обратилась к Орфею:
— Благодарю.
— Я хочу кое о чем попросить.
— О чем угодно.
— Сферу не уничтожить без всех четырех воплощений стихии. Я знаю, как заманчиво оставить ее себе, но когда мы найдем оставшиеся две части… я хочу, чтобы ты пообещала уничтожить проклятый артефакт.
Изадора улыбнулась еще ослепительнее.
— Мы?
Орфей стиснул зубы, потому что изображать ублюдка было проще, а вот героя… та еще работенка.
— Да, «мы». Я займу место Грифона в рядах аргонавтов, пока брат не найдет в себе силы вернуться, — добавил он, остужая восторг Изадоры.
Царица отошла от стола, что располагался в прежнем кабинете отца в Тайрнсе.
— Орфей, можешь оставаться с аргонавтами столько, сколько хочешь. — Она коснулась древнегреческих символов у него на руке. — Тебе для этого не нужны знаки богов.
— Ничего подобного, — возразил Орфей, глядя на царицу сверху вниз. Его все еще удивляла ее способность видеть в нем хорошее, несмотря ни на что.
Она сжала его руку.
— Может, ты и прав.
Он кивнул на сферу в руках Терона.
— А что теперь с ней будет?
— Сферу мы спрячем в надежном месте. И когда найдем оставшиеся воплощения стихий, уничтожим, как ты того хочешь. Она не попадет не в те руки.
Орфей кивнул и перевел взгляд с Терона на Деметрия.
Ни один из аргонавтов не сказал ни слова, но отеческая улыбка на лице Терона и веселье в глазах Деметрия свидетельствовали об облегчении и благодарности.
Ската… пора уходить, пока они не сделали какую-нибудь глупость. Например, поздравили его или обняли. Сейчас не время брататься.
Он собрался уйти, но остановился.
— Есть еще кое-что: я буду служить с аргонавтами по мере необходимости, но не стану жить в Арголее.
Судя по грустной улыбке, Изадора видела его насквозь.
— Хорошо, что ты останешься в колонии с Грифоном. Ты нужен брату.
Орфей не был в этом уверен. Перед визитом в Арголею он сперва повидался с Грифоном, и хотя брат уже отошел от успокоительных, которые ему вкатила Каллия, и уже не метался, все равно представлял собой лишь оболочку себя прежнего. Легкомысленный, сильный и уверенный аргонавт, который все время пытался наставить Орфея на путь истинный, пропал. Вместо него появился загнанный, сломленный мужчина, который смотрел в окно пустым взглядом, качал головой, будто слышал голоса, и дергался от малейшего шороха.
Грифон еще не пришел в себя после Преисподней. Орфею оставалось надеяться, что время и расстояние вернут ему брата.
Он еще раз кивнул и направился по коридору к выходу из замка. Надо кое-что захватить из своей лавки на другой стороне города. Он надеялся, что эти вещи немного расшевелят Грифа.
— Орфей, подожди.
Он остановился и оглянулся на Изадору, которая бежала за ним.
— Что еще, Иза?
— Я просто… — Она вздохнула и посмотрела на него не с благодарностью или удивлением, а с беспокойством. — Ты в порядке?
Он в который раз подумал о Скайле и своих попытках ее вернуть. Мойры его не слушали, и хотя Орфей мог добраться до любого мира, их владения оставались для него закрытыми. Властительницы судеб связывались с остальными, когда хотели, но не отвечали на призыв.
Вспышка боли пронзила его грудь.
Придется привыкнуть к тому, что Скайла умерла и больше не вернется. Но как же больно. Орфей не ожидал такой муки. Его поддерживала лишь одна мысль: что однажды, если он поведет себя подобающе, то снова ее увидит.
«Будь лучше».
Он старался, но как же трудно.
— Да, — сказал Орфей и глубоко вздохнул, чуть облегчив боль. — Я в порядке. Впервые за долгое время, Иза. Я на своем месте.
***
— Ты колеблешься, дитя. Что-то не так?
Скайла замерла, так и не дойдя до белого корабля с большими зелеными парусами, которому суждено отвезти ее на Острова блаженных, где души героев и тех, кто хорошо проявил себя при жизни, существовали в гармонии.