Яркий свет сиял вдали, сверкая на водной глади, словно миллион маленьких бриллиантов. Ей хотелось уплыть. Скайлу тянуло туда всей душой, но что-то ее удерживало.
Она посмотрела на стоящую рядом мойру Атропос — женщину с посеребренными сединой волосами и в длинном белом платье.
— Я… я будто бы что-то забыла. То, чего нельзя забыть.
Атропос нахмурилась и посмотрела на сестру, беловолосую Лахесис.
— Это твоя вина, карга.
— Не моя. Вини Геру. Она наслала проклятие половинок, — улыбнулась Лахесис.
Скайла понятия не имела, о чем они говорят. Она переводила взгляд с одного обветренного лица на другое, и знала одно: в ее сердце поселилась пустота, а этого быть не должно. Не на пути в рай.
— Я не дам своего благословения, ты сделаешь это на свой страх и риск, — хмурясь, заявила Атропос.
— Погоди, сестрица-карга, разве прежде я нуждалась в твоем благословении?
Лахесис пронзила ее взглядом.
Атропос хмыкнула.
— Эта проблема появилась из-за тебя.
— И я же ее исправлю. — Лахесис повернулась к Скайле: — А если бы ты могла вернуться?
— Вернуться? — Скайла нахмурилась. — Я не поним…
— В мир людей.
В мир людей. У Скайлы голова пошла кругом. Да. Она ведь была человеком.
— Не каждый получает возможность выбора…
— Да никто не получает, — пробурчала Атропос, сложив руки на груди.
— …но ты особенная. — Лахесис сердито зыркнула на сестру и снова обратилась к Скайле: — Ты пожертвовала своей жизнью ради другого.
— Правда? Ради кого?
Скайла не помнила.
— Этого ты не имеешь права ей говорить, — вмешалась Атропос. — Ей нужно сделать выбор, не зная, к чему возвратиться.
Лахесис вздохнула.
— Сестра права. Существуют правила, которые даже мне не нарушить. Тебе придется решить, ничего не зная о той жизни, что ты вела прежде.
— И о том, что тебя там ждет, — добавила Атропос. — Возможно, ты скучаешь по растлителю малолетних или насильнику.
Лахесис снова зыркнула на сестру.
— Или царю.
Атропос хмыкнула.
— Да какой прок от царей?
— Так или иначе, — сказала Лахесис, снова обращаясь к Скайле, — тебе придется решить сейчас. — Она протянула руку. — Острова блаженных или то, что ты боишься забыть.
Блестящий свет на горизонте манил Скайлу. Но выбор мойр… Как же решить? Она попыталась мыслить логически и пришла к единственно возможному выводу.
— Если я здесь, значит, вела благопристойную жизнь.
— Необязательно, — ответила Лахесис. — Человек может все исправить в последний момент и искупить совершенные грехи.
— Проклятая лазейка, — пробурчала Атропос.
— Если пожертвует собой, спасая жизнь. — Пустота в груди Скайлы стала почти пугающей. — Если я взойду на корабль…
— Тогда перестанешь чувствовать боль, — пояснила Атропос. — И станешь свободной, разумом, телом и душой. Больше никаких страданий, одиночества и боли. Острова блаженных — Елисейские поля. Рай.
— Но я забуду, — постаралась все прояснить Скайла.
— Да, — ответила Лахесис вперед сестры. — Забудешь.
— А если вернусь?..
Атропос нахмурилась.
Скайла взглянула на Лахесис. Глаза беловолосой мойры смягчились.
— Нынешняя боль пропадет. И ты все вспомнишь.
— А я когда-нибудь сюда вернусь?
— Зависит от тебя, дитя, — сказала Лахесис. — От той жизни, которую ты проживешь в мире людей. Только ты можешь принять это решение.
Скайла оглянулась на воду. Ей отчаянно хотелось подняться на борт блестящего корабля. Медленно, очень медленно дыра в груди затягивалась, даря покой, которого она не знала ранее.
Покой, заставлявший забыть, что же ее удерживает.
— Время вышло, — заявила Атропос. — Что ты выбираешь, дитя?
Глава 28
Орфей никогда в жизни так не уставал.
Он провел весь день с Ником и его подручными, выискивая признаки активности демонов. Остатки разбежавшейся армии Аталанты куда-то рванули. Либо кто-то другой собирает тварей, чтобы создать новую армию, либо богиня вырвалась из Преисподней.
Последняя мысль беспокоила Орфея больше, чем ему хотелось.
И бессвязная болтовня Грифона о том, что Аталанта «на свободе» уже не казалась бредом безумца.
Орфей провел вечер в комнате Грифона, как делал каждый день за последнюю неделю, разговаривал с братом, играл с ним в карты и пытался вывести из коматозного состояния. Однако ничего не помогало. Грифон не хотел выходить из комнаты. Он едва обращал внимание на карты. И дрожал все сильнее.