ГЛАВА 8
Проезжая мимо дома к сараю, Трэй заметил в окне кухни широкоплечую фигуру отца, который пристально следил за ним.
– Смотри, смотри, да не ослепни, старый олух, – пробормотал он. – И моли Бога, чтобы я не вышиб тебе мозги.
В сарае Трэй досуха вытер куском рогожи своего маленького скакуна, а потом дал ему овса. Перед тем как поставить животное в стойло, он заботливо набросил ему на спину одеяло, чтобы уберечь от холода. Подойдя к своей лошади, Трэй ласково потрепал ее за ухом.
– Ну, как? Небось, соскучился по мне, приятель? Ухаживали за тобой здесь, пока меня не было?
Он сам вырастил этого коня, сам же и заарканил его еще жеребенком в одном из диких табунов лет пять назад. Кто-то из его не очень далеких предков явно мог похвастать белой гривой, гнедой мастью и стройными ногами, говорившими о его необычайной резвости.
Принц – так звали жеребца – полностью оправдал ожидания хозяина. Трижды он выигрывал скачки, ежегодно, в День 4 июля, проводившиеся у них в общине. Трэй не сомневался, что Принц не подкачает и в следующем году.
Похлопав друга на прощание по благородной шее, молодой человек покинул сарай в полной готовности схватиться со своим родителем.
С горящими от гнева глазами, он настежь распахнул дверь кухни и умышленно громко захлопнул ее за собой.
– Черт возьми, Трэй, ты бы хоть снег отряхнул с ботинок, – вместо приветствия после полуторамесячной разлуки буркнул старый Сондерс.
Сын оглядел свои обледенелые ботинки.
– Забыл, что поделаешь, – он нарочито сильно потопал ногами по полу. – Вот теперь все в порядке, снега на них нет, – прокомментировал Трэй и уставился на взбешенного отца.
Пыхтя от негодования, Булл смотрел, как вода от таявшего снега начинает собираться небольшими грязноватыми лужицами на ковре – предмете особой гордости старика. Он с угрожающим видом шагнул к сыну, но тот уже уставился на Руби, которая, развалясь в кресле, зазывно улыбалась ему.
Трэй выразительно показал большим пальцем куда-то себе за спину и безучастно-будничным тоном скомандовал ей:
– Давай-ка, Руби, одевайся и мотай отсюда.
– Как же, сию минуту, – с издевательской почтительностью вмешался Булл. – Я пригласил сюда Руби, и она уйдет тогда, когда пожелает.
– Нет, не тогда, когда пожелает, – молодой человек очень выразительно посмотрел на старика. – Она отправится сию же минуту.
Подойдя к Руби, он рывком поднял ее с кресла и повел в кухню, где на крючке висела ее верхняя одежда и шляпа. Вслед им неслись протестующие возгласы Булла.
– Ты что, Трэй, не в себе? Куда ты ее выгоняешь? Ты посмотри, что на улице делается! Там же пурга – ни зги не видать. Даже если она не заблудится, то наверняка подцепит воспаление легких.
– Ничего, жива будет. С моей женой, которую вы отправили в проливной дождь в полуразрушенную халупу, ведь ничего не случилось. – Холодный взор молодого человека буравил отца.
– Она сама пожелала туда отправиться, – грозно сверкнул глазами Булл Сондерс. – А по мне оно и к лучшему. Шлюхи мне в доме ни к чему.
Трэй коротко и как-то очень невесело усмехнулся:
– Ни к чему тебе шлюхи, говоришь? С каких это пор? Ах ты, старый лицемер! Да не пересчитать тех шлюх, которых ты таскал в дом на глазах у моей матери. А эта Руби кто, по-твоему? Не шлюха? Она всю жизнь была ею, а ты еще хотел, чтобы я на ней женился.
Руби, которая до сих пор молча следила за ожесточенной перепалкой сына с отцом, не выдержала:
– Это неправда! Мы с твоим отцом никогда не…
– Чушь! – Трэй подтолкнул ее по направлению к кухне. – Да я собственными глазами видел, что вы вытворяли в сарае, и не один раз, а раз десять. Впервые это было шесть лет назад. Я тогда еще залез на сеновал взять сена для лошадей и увидел, как вы оба тайком туда юркнули. Я тогда по вашей милости битый час там просидел и, конечно, все видел. Может, напомнить вам, чем вы там занимались, а? Освежить вашу память? Руби, девкам из всех публичных домов впору у тебя уроки брать. Когда ты вдоволь наигралась с ним, старик еле плелся.
С красным от злости лицом, Руби, не сказав ни слова, натянула на себя пальто и выскочила в пургу. Трэй, усмехнувшись, захлопнул за ней дверь.
– А теперь с тобой поговорим, – объявил он, повернувшись к Буллу. – Я говорил с Лэйси и с Мэттом. И оба в один голос твердят – ты специально отослал девчонку в эту нору, чтобы она там окочурилась. И она окочурилась бы, если бы не Мэтт. Так что теперь жить под одной крышей с тобой она не желает. И знай – до тех пор, пока она не придет сюда по своей воле, ты не приведешь в этот дом ни единой бабы. Включая и эту шваль, Руби.
При упоминании Руби Трэй хохотнул.
– Впрочем, ее это как раз не очень-то опечалит. Она ведь перед любым из окрестных мужиков ноги раскорячит. А вот для тебя, старый похотливый буйвол, это будет тяжким испытанием. И еще: я завтра же отправлю эту индианку по имени Скай в бардак к Великанше Джойси, – она там за себя хоть деньги получать сможет. После пары недель отдыха синяки, которые ты ей наставил, сойдут и, глядишь, девка снова будет числиться в красавицах, она молодая. Когда ты приволок ее сюда и начал учить уму-разуму, ей было тринадцать лет. Клиенты Великанши Джойси в очередь к ней встанут, потому что нет того, чего бы она после близкого общения с тобой не знала и не умела.
К моменту окончания этой гневной тирады старик Сондерс готов был лопнуть от злости.
– Черта с два ты это сделаешь! Она – моя прислуга и повариха. Кто будет прибирать в доме и готовить?
– И согревать твое лежбище, когда вокруг ни одной бабы, – съязвил Трэй.
– Чего?! Вот уж это меня как раз не волнует – я в любой день могу отправиться в Маренго к проституткам.
Сын задержался у дверей своей спальни.
– Вот и прекрасно! С завтрашнего дня Скай на отдыхе, – и он захлопнул двери прямо перед носом почерневшего от злобы Сондерса.
Раздевшись, Трэй с облегчением скользнул под одеяло и вытянул ноги на постели. Ветер продолжал истошно завывать, заставляя дребезжать стекла в окнах, ломясь в двери дома. Молодой человек вспомнил о Лэйси и мысленно пожелал ей всего хорошего. «Небось, дрожит сейчас от страха, прислушиваясь к завываниям ветра в своем маленьком коттедже», – подумал он.
Засыпая, Трэй вспомнил, каким мягким было ее тело в его объятиях, какие нежные, сладкие губы у нее… и как здорово она заехала ему по физиономии.
Снежная буря испугала Лэйси. Позднее, когда ветер захлопал ставнями и засвистел в дверных щелях, ей стало еще страшнее. А когда откуда-то со стороны пастбища донесся отчетливый волчий вой, девушка громко запела, чтобы отогнать страх.
В конце концов, допевшись чуть ли не до хрипоты, она смолкла. В этот момент раздался стук в дверь. Лэйси вздрогнула, как от удара хлыстом. Сердце ее забилось в радостной надежде: «Может, Трэй решил вернуться?» – она даже ему была бы рада.
Вскочив с кровати, девушка побежала открывать, но на полпути к двери вспомнила о предостережениях Мэтта – никогда никому не открывать до тех пор, пока не узнаешь точно, кто пришел. Она тут же бросилась назад в комнату и сняла ружье, висевшее над камином. Подбежав к окну, она раздернула занавески.
На крыльце стоял какой-то здоровяк, совершенно ей незнакомый. Удивляться тут было нечему, так как ее знакомства ограничивались хозяином магазина в Маренго, где она покупала одежду, да Мэттом. Не считая, разумеется, Трэя и его отца – горячо ненавидимого ею Булла Сондерса.
При свете лампы Лэйси смогла разобрать бородатую физиономию с маленькими, глубоко посаженными глазками и хитроватым прищуром.
– Уходите отсюда! – крикнула она, стараясь перекричать вой ветра.
– Мисс, да я продрог до костей. Не можете же вы отказать в приюте человеку в такую погоду. Я только посижу у вашего камина и все.
– Да нет, как раз могу, – ответила ему Лэйси, подняв винтовку так, чтобы незнакомец ее видел. – Если вы проедете еще милю вниз по долине, то увидите ранчо. Мэтт Карлтон вас приютит.