Когда они поравнялись, сердце Лэйси учащенно забилось. Улыбка на красивом лице молодого Сондерса была искренней и говорила лишь о том, что он действительно рад этой встрече.
– Я сейчас был у тебя, – заговорил Трэй. —Я так и понял, что ты либо у Энни, либо в городе.
Он оглядел ее пытливым взором.
– Как ты? – участливо и нежно спросил он. – Выглядишь отлично!
– Спасибо, – поблагодарила его она, отметив про себя, что муж осунулся еще сильнее со времени их последней встречи. – У меня на прошлой неделе были желудочные колики, но теперь, слава Богу, все прошло.
– Лэйси, нам нужно поговорить, – серьезно сказал Трэй. – Поговорить, как взрослым, нормальным людям, а не орать друг на друга, как это бывало до сих пор. Больше так продолжаться не может. Все это ненормально и очень меня расстраивает.
Молодая женщина вдруг ощутила странную пустоту внутри.
«Сейчас он скажет, что собирается развестись со мной», – мелькнула у нее мысль.
– Хорошо, – вымолвила она как можно спокойнее. – Ты прав, видимо, пришло время серьезного разговора.
– Каждый год, примерно в это время, мы с Мэттом отправляемся охотиться на горных баранов. С неделю нас не будет. Надеюсь, что ко времени нашего возвращения ты все как следует обдумаешь и согласишься с тем, что я намерен тебе предложить.
Парализованная страхом, Лэйси только кивнула в ответ. Затем она тронула поводья и поехала дальше.
«Очень кстати, что я успела подготовить свой фургон, – подумала молодая женщина. Скоро он мне очень пригодится».
ГЛАВА 24
Сидя на крыльце, Лэйси обмахивалась шляпой. Последние четыре дня стояла необычная для этого времени года жара. Лужи высохли, а липкая грязь, из-за которой еще совсем недавно не было возможности подойти к сараю, спеклась в твердую, покрытую пылью массу.
Она смотрела вдаль, на огражденное пастбище, где в густой, высокой траве расхаживали корова, ее старый мул и Гнедая. Все животные очень сдружились с Лэйси за это время. Привыкла к ней и лошадь, тут же отзывавшаяся на ее ласковый голос. Она понимала, что старик Джасперс по-доброму обходился со своей скотиной, однако, как и большинство мужчин, предпочитал ее не баловать.
– Наверное, мы с Гнедой скоро отправимся в длинное-предлинное странствие, – сказала Лэйси вставая и надевая шляпу. Сегодня уже неделя, как Трэй с Мэттом отправились на охоту. Трэй должен подъехать к ней, чтобы объявить свое решение. После этого она и соберется в дорогу. Куда ехать, Лэйси пока не знала, да и далеко вперед она никогда не загадывала. Ей одного хотелось – исчезнуть. Причем как можно скорее. Ее и Трэя должны разделять много-много миль.
С седлом в руках Лэйси вышла из сарая и, подойдя к пастбищу, свистом подозвала Гнедую. Лошадь, подняв голову, некоторое время прислушивалась, потом взглянула на нее и галопом примчалась на зов хозяйки. Ее рыжий хвост отливал золотом в ярком свете солнца.
– Мы ведь скоро поскачем с тобой, подружка, известно это тебе или нет? – тихо проговорила она, ласково потрепав животное по шее и пристраивая на его широкой спине седло. Выведя кобылу за изгородь пастбища, молодая женщина закрыла ворота и вскочила на нее.
Гнедая рвалась в галоп, но Лэйси заставила ее идти медленной, спокойной поступью.
– Жарковато сегодня, милая, – нагнувшись, она погладила лошадь по мягкой, бархатистой морде. – Скачки устроим позже, ближе к вечеру, когда станет немного прохладнее.
Когда Гнедая одолела мили две или три, они оказались на берегу небольшого пруда. Дав ей напиться, Лэйси повернула к дому. Солнце клонилось к горизонту и надо было думать о приготовлениях на ночь. Несколько раз за эту неделю в поздние часы она слышала, как высоко в горах кричат дикие кошки, так что с наступлением темноты без особой нужды ни в коем случае нельзя оставлять скотину без присмотра.
Когда до коттеджа осталось каких-нибудь полмили, Лэйси вздрогнула от неожиданности и, рывком дернув поводья, остановила Гнедую. Со стороны ее дома в небо поднимались зловещие клубы черного дыма. Сердце молодой женщины забилось так сильно, будто готово было выскочить у нее из груди. Ударив каблуками по бокам лошади, она галопом понеслась через луг.
– О Боже мой! – вырвалось у нее, когда она, въехав на вершину отлогого холма, увидела объятые пламенем строения. Лэйси сразу поняла, что домик обречен – крыша уже просела и готова была вот-вот рухнуть. В ужасе глядя на полыхавшее пламя, она подумала, что, может быть, каким-то чудом ей все же удастся спасти фургон – свое будущее.
Спрыгнув на землю, и вбежав через широкие ворота в сарай, Лэйси сквозь дым увидела стоявший в глубине него фургон. Пламя бушевало уже совсем рядом с ним. Схватившись за оглобли, она что было силы стала толкать его вон. Фургон сдвинулся с места и поехал, но очень медленно. Дым сгустился и ел ей глаза. Лэйси задыхалась.
– Боже! Нет, мне это не одолеть! – в отчаянии закричала она. Кашляя и пошатываясь, Лэйси стала пробираться к дверям. Когда до них оставалось всего каких-нибудь пять-шесть футов, она вдруг споткнулась и, упав, сильно ударилась головой о подойник, стоявший у стены.
У Лэйси потемнело в глазах, и она тут же потеряла сознание. Огонь, бушевавший вовсю, подбирался к ней все ближе и ближе.
– Да приляг ты хоть на минуту, Сай, – сказал Карлтон своему псу. Давно не кормленная собака, повизгивая, крутилась возле его ног, лизала ладони, тыкаясь в них влажным носом.
– Все! Нет больше ничего для тебя! Иди, поймай себе кролика.
Мэтт и Трэй сделали привал. Они провели в горах неделю, но первого барана подстрелили лишь вчера вечером. Эта ставшая традицией вылазка была для обоих чем-то вроде отпуска в череде монотонных дней, наполненных бесконечной однообразной возней со скотом.
Мэтт быстро перекидал их нехитрый ночлежный инвентарь в джутовый мешок, а Трэй тем временем привязал свернутые одеяла на спину ослику, которого они прихватили с собой в качестве тягловой силы. Баран был уже давно прикреплен к спине этого выносливого животного.
Карлтон понимал, что эти семь дней их охоты были для Трэя нелегким испытанием. В первые же сутки он признался ему, что намерен в скором будущем предпринять последнюю решительную попытку спасти свой брак. Иногда Трэй вел себя так, будто не замечал ничего вокруг. Его друг расценил эту сосредоточенность как свидетельство того, что парень не на шутку обеспокоен тем, что ждет его по возвращении.
– Ну, вроде бы можно сниматься с места, – сказал Мэтт, старательно присыпая костер землей и следя, чтобы в нем не осталось ни единой искорки.
Когда их лошади и маленький ослик с трудом пробирались по извилистым тропам, обходя искривленные сосенки и большие камни, Карлтон вдруг почувствовал к своему другу острую жалость. На лице парня отражалось смятение, некая смесь решимости и неуверенности в себе.
– Да не мучай ты себя, Трэй, – не выдержал он, когда они подъехали к узкому перешейку, открывавшему путь в долину. – Только подумай хорошенько, прежде чем сделать решительный шаг, и Лэйси сама пойдет тебе навстречу.
– Понимаешь, в моей жизни никогда еще не было такого важного момента, – объяснял ему тот. – Я до смерти боюсь упустить сейчас свой шанс.
– Тогда возьми и достань из рукава припасенного туза. Склони свою буйную, гордую голову и покайся.
Трэй чуть было не ляпнул: «Черта с два я стану каяться», – но удержался. Если уж на то пошло, он готов и покаяться.
Пустив своих коней легкой рысцой, они смотрели на огромный темно-красный диск заходившего солнца. В нескольких десятках ярдов от того места, где Мэтт должен был поворачивать к своему ранчо, Трэй, глядя из-под руки, вдруг обеспокоено сказал: