— Не волнуйся, дорогой, я шучу. Придвинься-ка поближе... так... ага, хорошо. Отлично! А теперь я хочу, чтобы Энни села на рояль и закинула ногу на ногу. Ван, подними ее, пожалуйста.
— Не надо! — запротестовала Энни. — Что, если я его сломаю?
— Чепуха, ты совсем легонькая! — отмела ее сомнения Эмили. — А снимок получится отличный!
Обхватив Энни за талию — крепче, чем несколько часов назад, — Ван посадил ее на крышку рояля и отступил.
— Откинься назад, скрести ноги и вообрази, что ты Марлен Дитрих, — скомандовала Эмили.
Энни сделала, как ей было велено; разрез на юбке распахнулся, обнажив стройные ноги в прозрачных колготках и туфельках с серебряными каблуками. Вспомнив о Марлен Дитрих, Энни послала Вану томный взгляд.
Она думала, Ван рассмеется, но он даже не улыбнулся. Зато Эмили сияла.
— Энни, ты прирожденная фотомодель! А теперь, Ван, снимай ее и пошли танцевать!
Энни могла бы соскользнуть на пол и без посторонней помощи, но предпочла подождать Вана — хотя бы для того, чтобы положить руки ему на плечи и нежно улыбнуться. В этот миг Эмили и сделала последний снимок, на котором Ван держал Энни на руках — так легко, без усилий, словно она до сих пор оставалась худенькой девятилетней девочкой.
— Спасибо. — Ван поставил ее на землю, но Энни не спешила убирать руки: его поцелуй придал ей смелости.
Но Ван молча отвернулся.
— Я могу отнести твой фотоаппарат в комнату, — обратился он к Эмили. — Дай мне ключ.
— Как мило с твоей стороны! — Эмили протянула ему камеру и ключ с кожаной гостиничной биркой. — Поднимешься по лестнице, а оттуда сразу направо.
— Скажи, — волнуясь, спросила Энни, — ты пришлешь мне снимки?
— Разумеется, вам обоим пришлю.
Приглашения на танец от Вана Энни дожидалась целый час. Она чувствовала, что он оттягивает этот долгожданный миг как только может. Наконец, потанцевав с матерью, с мачехой, с Эмили и еще несколькими дамами, Ван подошел к ней и с холодной вежливостью пригласил на вальс.
Оркестр заиграл незнакомую Энни мелодию; девушка скользнула в объятия Вана и прижалась к нему, уверенная, что не забудет этот вальс до конца жизни.
— Отличная вечеринка, — заметил он.
Эти слова Энни сегодня уже слышала, и не один раз. Так начинали разговор оба ее предыдущих партнера — немолодые мужчины, которых она знала только по именам. От Вана Энни такой реплики не ожидала.
— Ты так думаешь? — Она с любопытством взглянула на него.
— А ты нет? — поднял брови Ван.
— Я бы не назвала ее «отличной», — ответила Энни. — Это слишком затертое слово, оно ровно ничего не означает. Я бы назвала этот вечер восхитительным, ослепительным, потрясающим — лучшим за всю мою жизнь! И все из-за того, что случилось... еще до танцев, после того, как ты преподнес мне подарок.
— Вот об этом я и собираюсь с тобой поговорить... после танцев.
— А почему не сейчас?
— Потому, что, боюсь, тебе не понравится то, что я скажу, — ответил Ван. — Может быть, ты даже захочешь чем-нибудь в меня швырнуть. А я предпочитаю, чтобы это происходило не на публике.
— Я никогда еще ничего в тебя не швыряла! — заметила Энни, придвигаясь к нему ближе.
— Все когда-нибудь происходит в первый раз. — Он взял ее за локоть, мягко отстраняя от себя. — Энни, хватит изображать Марлен Дитрих. Роковая соблазнительница из тебя не получится — слишком неестественно держишься.
— Может быть, мне просто не хватает практики? Но беда в том, что я никого не хочу соблазнять... кроме тебя, Ван.
— Учитывая разницу в годах, роль соблазнителя в наших отношениях должен играть я. Но это амплуа не для меня.
— Хочешь, чтобы меня соблазнил кто-нибудь другой?
— Хочу, чтобы ты перестала болтать ерунду, — с раздражением ответил Ван.
— Почему же это ерунда? Мне уже многие давали понять, что не прочь уложить меня в постель. Не могу же я всю жизнь отказываться! Мне просто любопытно, в конце концов! Все это делают, а я чем хуже?
— Все пойдут топиться — ты тоже пойдешь? — Похоже, Ван начал терять терпение. — Ты не овца, чтобы бежать за стадом. Некоторые, знаешь, и наркотики употребляют. А ты чем хуже?
— Это совсем другое дело! Наркотики губят людям жизнь, а...
— Секс иногда тоже, — мрачно ответил Ван.
— Господи, Ван, ты рассуждаешь, словно какой-то старый ханжа! Я же не собираюсь прыгать в постель Бог знает с кем! Мне нужен человек, которого я знаю уже тысячу лет, которому доверяю, как себе... Если я тебя ничуточки не привлекаю, зачем же ты потратил целое состояние на эти серьги? И зачем поцеловал меня?
Ван бросил на нее тяжелый, сумрачный взгляд.
— Подарки я дарю тебе с одиннадцати лет, потому что люблю тебя... как сестру. А поцелуй... это была ошибка. Инстинктивный порыв, с которым я не смог справиться.
Должно быть, ее разочарование отразилось на лице, потому что Ван сморщился, словно от зубной боли.
— Боже мой, Энни, ты ведь изучала основы биологии! И много лет назад, в Испании, когда к тебе пристал тот мальчишка, я рассказал тебе кое-что о физиологии мужчин. То, что я тебе тогда говорил, относится не только к молодым парням. Я не женат, у меня нет подруги; неудивительно, что иногда я чувствую себя... на взводе, скажем так. Уверяю тебя, — продолжал он, хмурясь, — большинство присутствующих здесь мужчин, случись им оказаться рядом с тобой наедине, ощутили бы то же желание, что и я. Это рефлекс, понимаешь? Обычная реакция мужчины на хорошенькую женщину. Я оказался дураком и не сумел ее подавить. Вот и все.
Действительно, все было проще простого.
Только Энни не могла поверить этому банальному и прозаичному объяснению.
— Отлично, — заговорила она дрожащим голосом, хоть и понимала, что ведет себя непозволительно. — Ты «заводишь» меня, я «завожу» тебя. Так почему бы не сделать то, чего хотим мы оба?
На какое-то мгновение его раздражение превратилось в открытый гнев. Рот сжался в твердую линию, глаза вспыхнули. Будь это кто-то другой, Энни отступила бы на шаг. Но Вана она не боялась.
— Потому, — холодно заговорил он, мгновенно овладев собой, — что одного желания недостаточно. Люди, следующие только своим желаниям, мало чего достигают в жизни. Твое тело не игрушка, черт возьми, а секс не просто развлечение!
Должно быть, он почувствовал, что обидел ее; лицо его разгладилось, и голос немного смягчился...
— Поверь мне, Энни, секс без любви тягостен и для женщин, и для мужчин. А порой — чаще, чем хотелось бы, — он приносит несчастье. Я совершил ошибку и сожалею об этом. Но это ничего не меняет. Для нас с тобой сейчас самое главное — работа. Мне надо доделывать «Проект Х», тебе — писать книгу. На все остальное у нас попросту нет времени.
Ван говорил мягко, но Энни поняла, что это его последнее слово. Больше она ничего не добьется. Если продолжать спор, может стать только хуже.
Но Энни по-прежнему не верила Вану. Позже, уже в постели, ей пришла в голову ужасная мысль: может быть, он действительно был «на взводе», только желал не ее, а Эмили? А ее поцеловал просто потому, что она оказалась рядом?
Выглядело это не слишком правдоподобно, но ничего лучшего Энни придумать не могла. Да и не все ли равно, что стояло за этим унизительным отказом? Главное — что исполнение ее заветной мечты откладывается надолго... если не навсегда.
Остаток отпуска Энни пребывала в унынии. Ван старался не оставаться с ней наедине. Вместо того чтобы отвезти гостью в Нью-Йорк, он купил ей билет здесь, в Хартфорде. До аэропорта было всего-то минут двадцать езды, но Ван предусмотрительно взял с собой Эмили. Рыжеволосая девушка должна была уехать несколько дней спустя, и мысль о том, что может произойти между ней и Ваном за эти несколько дней, наполняла сердце Энни холодным отчаянием.
В том году Ван больше в Париж не приезжал. Не было его и в Оренго, когда Энни отправилась туда навестить Барта. А она-то так тщательно разрабатывала планы соблазнения! Увы, все оказалось напрасно: мудрый Ван избрал самую верную стратегию защиты: просто не показываться ей на глаза.