— Эй! — закричала Энни, сложив ладони рупором. — Эй, там, на «Мечте»!
На палубе мгновенно появился Ван в белых шортах. Загорелые плечи его блестели в солнечном свете.
— Доброе yтpo! — крикнула Энни. — Можно мне подняться на борт?
— Если ты еще не разучилась плавать!
Энни со смехом сбросила полотенце. Несколько мгновений она стояла, раскинув руки, наслаждаясь солнечным теплом и светом, легким дуновением ветерка, любовью и восхищением в глазах мужчины на пaлу6е. А затем вошла в воду. Сперва у нее перехватило дух — вода показалась холодной, но, едва Энни окунулась и поплыла, ощущение холода сменилось давно забытым наслаждением. Она не стала подплывать прямо к трапу, а вместо этого обогнула шхуну, словно проверяя, нет ли где течи, притворяясь, что не замечает, как жадно следит за ее движениями Ван.
— Видишь? Не разучилась! — крикнула она, перевернувшись на спину.
— Я так и думал. Хватит демонстрировать мне роскошное тело, лучше поднимайся на борт и будем завтракать!
Он ждал ее у трапа с халатом в руках. Как только Энни ступила на палубу, Ван накинул на нее халат, помог затянуть пояс и поцеловал в губы.
— Спасибо тебе за розы! Это так романтично, совсем как в том стихотворении...
— В каком? — охрипшим голосом спросил Ван.
Энни прижалась к нему.
— «Я постелю тебе постель из сотен тысяч роз...» Во сколько же ты встал?
— Не так уж рано. Надо же мне было чем-то заняться, чтобы не будить тебя раньше времени.
— Мог бы и разбудить!
Ван мягко отстранил ее от себя.
— Нам с тобой, Энни, надо поговорить. А для этого ты должна быть свежей и отдохнувшей. Садись, я принесу тебе кофе.
Энни с интересом оглядывалась вокруг. За прошедшие годы «Мечта морей» сильно изменилась: судя по всему, перенесла капитальный ремонт. Интересно, что же делается внизу, в каютах?
— Где ты ее разыскал? — спросила она, когда на палубе появился Ван с подносом.
— Она уже несколько лет моя. А вчера я попросил парня, который за ней следит, поставить ее на якорь у берега и исчезнуть на весь день. Хотел сделать тебе сюрприз... если все пойдет как надо.
— Что значит «если все пойдет как надо»? — удивилась Энни.
— Потом объясню. А сейчас давай завтракать. — Он поставил кофе на стол и снова исчез внизу.
Обычно завтрак Энни ограничивался яблоком и стаканчиком йогурта; но сейчас она вдруг почувствовала, что умирает от голода.
Наконец появился Ван с яичницей, ветчиной и консервированными бананами. В отдельной корзинке лежали горячие булочки, по которым Энни поняла, что кухня «Мечты» теперь оборудована микроволновой печью.
Они завтракали в молчании. Энни не спешила задавать вопросы — ведь на самый главный свой вопрос она уже получила ответ. Прошлой ночью на берегу бассейна они с Ваном стали единым целым.
Однажды Энни брала интервью у известной актрисы. Та рассказывала о главных принципах китайской философии: Янь — мужское начало, Инь — женское; от их взаимодействия рождается гармония Вселенной.
Энни внимательно слушала и делала записи в блокноте, хоть эти глубокомысленные рассуждения и казались ей какой-то белибердой. Но теперь она поняла, что в философии китайцев заключена глубокая мудрость. За прошедшие пять лет она добилась внешнего успеха, но внутренняя гармония осталась для нее недостижимой. Она постоянно чувствовала странную неудовлетворенность, словно упустила нечто очень важное. И вот теперь это чувство ушло.
Ван принес бутылку шампанского, аккуратно откупорил и разлил вино по бокалам.
— Что ж, выпьем за новую встречу в нужное время.
Не совсем понимая, что он имеет в виду, Энни повторила тост и поднесла бокал к губам. Отличное шампанское приятно щипало горло.
Сделав несколько глотков, Ван отставил бокал и взял ее за руку.
— Я полюбил тебя, когда ты была еще не готова к серьезным отношениям. Напрасно я тогда предложил тебе жить вместе. Ты только расправляла крылья — а я заточил тебя в клетку. Хотел привязать тебя к себе навсегда. Но никто не вправе распоряжаться чужой судьбой. Даже в самом тесном союзе мужчина и женщина остаются самостоятельными личностями, со своими желаниями и целями. Теперь я это понимаю. А тогда... Энни, ты выйдешь за меня замуж? Обещаю, что, став моей женой, ты будешь свободна. Я люблю тебя, ты нужна мне... на любых условиях. Если тебе придется часто уезжать — ради Бога. Несколько недель без тебя я выдержу, но жизнь без тебя — это выше моих сил!
От этого страстного признания глаза Энни вдруг наполнились слезами.
— Я тоже не могу жить без тебя. Мне тебя никто не заменил и не заменит! — Голос ее дрогнул.
Ван отставил шампанское и усадил ее к себе на колени.
— Ты не ответила на мой вопрос. Энни, ты выйдешь за меня замуж?
— Да, конечно. — Глубоко вздохнув, она прижалась к его груди... и вдруг захихикала.
— Что тебя так развеселило? — спросил Ван, гладя ее по спине.
— Представила себе физиономию Грега, когда я объявлю ему, почему не взяла у тебя интервью. Он решит, что я сошла с ума! Он ведь и понятия не имеет, что мы с тобой знакомы... Ох, почему ты не вызвал меня раньше?
— Ждал твоего хода. Ты порвала со мной — значит, ты должна была и сделать первый шаг к примирению. Я ждал этого, ждал очень долго... пока Эмили не сказала мне, что ты встречаешься с каким-то парнем, и уже давно. — Он просунул ладони ей под халат и погладил живот. — Хочешь пойти вниз, посмотреть, как я обставил каюты?
Часом позже, надев приготовленные для нее майку и шорты, Энни за руку с Ваном сошла на берег.
Они брели по парку, и Ван рассказывал Энни о своей работе над садом. Он, похоже, отлично разбирался в этом деле — сыпал терминами и ботаническими названиями не хуже специалиста-садовода.
Под старой оливой, насчитывающей более шестисот лет, Ван вдруг остановился и сказал:
— Тебе не нравится Оренго в его нынешнем виде? Ты считаешь, что от моего вмешательства дом и парк сделались хуже?
Энни покачала головой.
— Мне с самого начала показалось, что здесь чего-то не хватает. И теперь я, кажется, поняла, чего. Детского смеха. Звонких голосов. Топота маленьких ножек. Нам нужны дети, Ван.
Он сжал ее руку.
— Энни, ты действительно этого хочешь? Пойми, для счастья мне достаточно тебя одной. Знаешь, я много лет размышлял об этом и понял, что для счастья необходимы три вещи: здоровье, интересная работа и любимый человек рядом. Все остальное уже не так важно.
Энни поднесла его руку к губам.
— Разве можно любить мужчину и не желать от него ребенка? У меня ведь тоже было время подумать. Я хотела стать журналисткой, и стала. А теперь я хочу стать женой и матерью. Удастся совмещать заботу о семье с работой — замечательно. Не удастся — я не буду расстраиваться. Переключусь со статей на книги: напишу, например, историю Оренго — чем плохо?
Держась за руки, они поднялись в знакомую беседку. Вокруг зеленел плющ и покачивали золотистыми головками настурции... казалось, сама природа празднует воссоединение любящих.
— Здесь я сидел по вечерам и думал о тебе. — Ван обнял ее за талию и привлек к себе. — Послушай, ты обязательно должна возвращаться в Лондон? Что, если нам пожениться прямо сейчас? А потом полетим в Лондон вместе. Я не хочу больше расставаться!
— Я все еще не могу поверить, что мы снова вместе. Господи, какой же я была дурой! Сколько времени потеряла зря!
— Не думай об этом, милая. Сейчас это неважно. Мы не можем изменить прошлого, но настоящее и будущее в наших руках.
Энни взглянула ему в глаза и увидела в них знакомое синее пламя страсти.
"Ван прав, — думала она. — Будущее в наших руках. Только от нас зависит, сумеем ли мы дать счастье друг другу и нашим детям».
Ван склонился к ее губам, и все сожаления, тревоги, опасения мгновенно вылетели у Энни из головы. Осталась только любовь — глубокая, как море, и чистая, как небо над Лазурным берегом...
КОНЕЦ