— А знаешь, куда? Тетя Поля пошла за медом! Побежали, посмотрим на пчел.
— Пошли. Только мне надо перезаколоть волосы. Подержи, пожалуйста.
— А кто это?
— Это мой Горгончик. Я его вынесла погулять.
Олег с интересом разглядывал забавное существо. Очевидно, Злата соорудила этого роботенка из деталей Лоркасовского конструктора. Красное толстое брюшко, приятное на ощупь. Короткие, постоянно дрыгающиеся ножки. Глазки-бусинки хитро поблескивают.
— Правда, красивый?
— Да ничего клопик.
— Он очень несчастный, потому что его никто не любит. А я буду за ним ухаживать. Как Клава.
Одна из любимых сказок Тети Поли повествовала о злом Горгонусе и самоотверженной девочке Клаве. Понятно, откуда Злата взяла имя для своего творения.
— Что он умеет? Он не кусается?
— Нет, что ты. Он добрый. Играет, как котенок. Пьет только молочко. Сегодня вечером я научу его разговаривать.
— А почему сразу не вшила в него лингвопрограмму?
— Он такой маленький. Думала, что не хватит места.
Олег невольно занимался тем, в чем ему было стыдно признаться даже самому себе: делая вид, что всецело занят игрушкой, тайком любовался Златой. Из всех девочек он почему-то выделял только ее и частенько изучал на расстоянии.
— Понятно. А почему он меня не боится? Я ведь могу его раздавить.
— Он чувствует, что ты не причинишь ему вреда. — Злата перехватила странный, как ей показалось, взгляд Олега.
— Да? Напрасно он так думает. Я как раз хотел его чуть-чуть помучить.
— Не надо, дай сюда.
Наверху раздался шум. Подняв голову, Олег увидел, как Барбара, открыв свое окно, плеснула воды на скрюченного на выступе Джона. Тот, не ожидавший подобного подарка судьбы, потерял равновесие и с воплем рухнул в кусты.
— Ага, — раздался торжествующий возглас Барбары, — получил на орехи? Так тебе и надо! Не будешь заглядывать в мое окно. Еще раз увижу — оболью кипятком. Понятно?
Джон, ломая ветки, что-то возмущенно отвечал, изо всех сил сдерживая предательские рыдания.
— Мак тебе еще добавит, когда ты побежишь к нему лечиться. Ишь, чего удумал — пугать девочек по утрам!
"Мак" — это профессор Макгорн. Он всегда держал себя сугубо официально и обращался ко всем, даже провинившимся в чем-нибудь, только на "вы". Девочки постоянно называли его разными забавными и не очень прозвищами, вероятно, из-за присущего им чувства противоречия.
— Варя, зачем ты так? Ему же больно! — крикнула Злата.
— Пусть не заглядывает в мое окно!
— Ваня, подожди, я отведу тебя в здравпункт.
Джон, на миг вскинув свое залитое слезами лицо с многочисленными багровыми следами от ударов тонких ветвей, протестующе замахал руками, не в силах что-либо сказать, и, хромая, скрылся в кустах.
— Ваня! — еще раз крикнула Злата.
— Не тронь ты его, — посоветовал Олег. — Видишь, человеку и так тошно.
— Какая все же Варька противная!
— Противная, — легко согласился Олег. — Ты готова? На, забирай свое чудовище.
— Ты тоже противный. Это не чудовище! — в глазах у Златы мелькнули негодующие зеленые искорки.
— Ладно, я иду к Тете Поле. Ты со мной или нет?
Они побежали через парк, по разноцветному травяному ковру к тому месту, где стоял улей. Тетя Поля уже раскрыла его и, вынув несколько рамок, осторожно вырезала соты. По ее безукоризненно чистым пальцам тек свежий ярко-желтый мед. Облачко волнующихся пчел, больших — чуть ли не в пол-ладони — и мохнатых, застилало глаза, мешая работать. Как интересно было ловить эти летучие создания и гладить. Пчелы негодующе напрягали лапки, пытаясь вырваться, а то и покусывали своими жвалами наиболее мягкие места ладошек. Это было так забавно.
Кокроша как-то объяснил, что пчелы — это их охранники. Специальными ароматическими веществами, настолько слабыми, что человеческое обоняние не воспринимало совершенно никакого запаха, были помечены все проживающие в школьном здании. Для пчел это были "свои", ужалить которых они не могли ни при каких обстоятельствах. Однако если без спроса появится кто чужой — вмиг маленькие летуны "возьмут его в оборот". Олег не уточнил, что это значит взять в оборот, хотя и не представлял, что произойдет. Никогда никого пчелы не обижали.
Обернувшись на ходу, Олег заметил какую-то новую фигурку, прилипшую к стене школьного здания, но тут же забыл про нее. Тем самым он пропустил одно важное событие.
Барбара, расправившись с Джоном, все же испытала, вероятно, муки совести. Первоначальный испуг, когда перед ней внезапно возникла гудящая и страшная, как ей показалось, рожа, прошел. Покричала из окна, намереваясь извиниться, — весьма необычный для нее шаг. Никто ей не ответил. Из соседнего окна высунулась Лена и поинтересовалась, что происходит. Барбара пожаловалась, что мальчишки совсем обнаглели — мешают спать по утрам, пугают бедных девочек. Стекла запросто могут разбить. И захлопнула окно.