— Тогда надо убрать мусор с поля боя! — Алик схватил корягу и отбросил ее подальше.
Богатырь, обрадовавшись, что злополучное препятствие неожиданно исчезло, бросился вперед и нанес Роланду несколько сильных ударов. Он тоже, оказывается, не был лишен определенной сообразительности и метил в нижние конечности соперника. И добился ощутимого успеха: отскочивший Роланд стал явно прихрамывать.
— Стоп! — закричал Джон. — Никаких изменений поля битвы! Дисквалифицируем Богатыря — ему подыграли.
— Никому я не подыгрывал, а просто убрал сухую ветку, чтобы не мешалась, — испуганно возразил Алик.
— Прекратите кричать. Вы оба не правы, — рассудил Юра. — Никого дисквалифицировать мы не имеем права. Но вмешиваться в битву тоже нельзя. Все, что находится вблизи их, противники могут использовать в своих интересах. Мы сами выбрали эту площадку, и изменять ее в ходе дуэли нельзя.
— Я ж тебе показывал, как Богатырь умеет фехтовать, и разрядил его аккумуляторы!
— Но ты мог потом поставить новые? Сам виноват, я ничем не могу тебе помочь.
Роланд нашел корягу побольше, лежащую в более густой траве, и продолжил изматывать противника. Вскоре это дало положительные плоды: Богатырь стал двигаться какими-то рывками, а потом вообще застыл. Закончился наконец-то заряд аккумуляторов? Роланд осторожно приблизился к замершему страшилищу, потыкал его мечом, удостоверился, что тот не может шевельнуться, и принялся методично рубить.
— Все! Победа! — закричал Джон. — У Богатыря отвалилась голова.
— Да, — согласился Юра. — Олег победил.
Он сказал "Олег", а не "Роланд", и тем самым невольно напомнил всем, что дуэль должна иметь продолжение. Алик разбежался и запнул далеко в кусты то, что осталось от его Богатыря, а потом молча направился в сторону школьного здания. За ним, притихнув, потянулись остальные.
Поднявшись на крыльцо, Лена увидела невдалеке сгорбленную Злату и сказала:
— Идите, я приду попозже. Мне надо поговорить с Синди.
Джон, заговорщически подмигнув Олегу, подошел к Тете Поле и что-то сказал ей на ушко. Та расцвела и, набрав целый поднос разнообразной еды, пошла наверх. Кормить Барбару, догадался Олег.
— Юлька, выйди, пожалуйста, — скомандовал Юра. Его тон не допускал возражений.
Джулия сделала губки бантиком и гордо удалилась.
Юра подошел к кастрюле с шоколадом и придирчиво осмотрел ее. Она стояла на раздаточном столе в специальном углублении и была снабжена системой поддержания постоянной температуры — в ней все время почти кипела густая коричневая жидкость.
— М-да, не завидую я тебе, — сказал он Алику, — волос ты точно лишишься. Не опрокидывай ее в лицо, а то выжжешь глаза.
— Спасибо. Обойдусь как-нибудь без советчиков.
— Будет очень больно.
Алик решительно схватился за края кастрюли, поднял ее, но тут же с невольным криком опустил: ее края обожгли ему руки.
— Возьми полотенце, чтобы было не горячо, — посоветовал Джон.
— Да отстань ты! — отмахнулся Алик, однако полотенце взял и принялся сосредоточенно глядеть в кастрюлю.
— Может, не надо? — не выдержал Юра. — Мы ведь в самом деле еще не взрослые. Мы дети, и их законы на нас не распространяются.
Алик с надеждой поднял на него глаза.
— А отравленный торт? — спросил Джон.
Олег представил себе: вот Алик опрокидывает на себя кипящий шоколад и с криком бежит куда-то, сдирая его с головы… А волосы его при этом клочьями падают на пол… Нет, такого нельзя допустить.
— А что торт? Это, наверное, просто чья-то злая и неудачная шутка. В самом деле, давайте, закончим все выяснения, — сказал он. — Я удовлетворен победой на дуэли, и если Лешка извинится перед Златой, будем считать инцидент исчерпанным.
— Нет! — закричал Алик. — Я вылью на себя этот дурацкий шоколад. Только немного соберусь с силами.
— Не надо. Оставь кастрюлю. Я устал сегодня от всего этого.
— По единодушному согласию всех участников можно изменить условие дуэли, — сказал Юра. — Например, Алик может дать клятвенное обещание исполнить в будущем какое-нибудь желание Олега.
— Желание? Какое желание?
— Но это правило действует в особых случаях, — встрял Джон. — А что у нас особого?
— Какое он сочтет нужным объявить тебе. — Юра проигнорировал выпад Джона.
— Что, мне на всю жизнь становиться его рабом?
— Да нет. Всего одно желание…
— Пусть исполняет то, что положено! — Джон был неумолим.
— Я согласен на желание, — сказал Олег. — Но пусть еще извинится перед Златой.