— А Змеи?
— Ты их видел?
— Конечно! По компьютеру.
— При всей его внешней мощи, по земным понятиям Змей — это что-то вроде большого древесного листа. В результате жизнедеятельности бактерий, обитающих в его утробе, внутренняя температура его раздувающихся полостей может повышаться до сотни градусов. Управление всеми обменными процессами осуществляется с помощью простейших сигнальных механизмов, которые и сравнить-то нельзя с нервной системой в нашем понимании. Кстати, ты можешь сказать, по какому принципу одни живые организмы относят к фауне, а другие к флоре?
Неожиданный вопрос. Олег хотел было сразу ответить, но, почувствовав подвох, задумался. По способности к самостоятельному передвижению? В сельве почти все движется. Некоторые земные цветы то приподнимаются, распускаясь утром, то сникают вечером. Значит, надо придумывать другое отличие. По форме? Тоже явно не то. По способу добывания пищи — одни используя фотосинтез, а другие поедая себе подобных или растения? Опять же, если вспомнить, что на океанском дне все морские растения обходятся без солнечного света…
— Ладно, мы не на уроке, и я не буду напрягать твои мыслительные способности. Несмотря на то, что все люди прекрасно чувствуют разницу между растениями и животными, разделение на фауну и флору условно. И, я бы даже сказал, ненаучно. Почему? Дело в том, что любая научная теория строится, базируясь на своей системе понятий, однозначно отделяемых от других на качественном уровне. Например, "сила" есть особое понятие в физике, и какой бы малой или большой ни была, она никогда не превратится, скажем, в давление или в мощность. Так?
— Да, наверное.
— Не "наверное", а только так! Научный метод предполагает именно такую последовательность познания природы: вначале качественное выделение отдельных понятий, затем поиск количественных отношений между ними. Постоянно — экспериментальное подтверждение всех теоретических утверждений. Наука покоится на трех китах: логической непротиворечивости своих утверждений, соответствии их окружающей действительности и возможности самостоятельно удостовериться в этом каждому желающему…
Лоркас еще долго что-то бормотал. Олег его не слушал. Отчасти просто потому, что учитель сильно отстал, и не все его слова были слышны, а отчасти потому, что думал. Вырвался из контекста обрывок длинной фразы"…Александр Македонский говорил: я чту Аристотеля наравне со своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю обязан всем, что дает ей цену…", но и он не смог отвлечь Олега от собственных важных размышлений. Он пробовал определить, кто из девочек является принцессой. Почему-то все они не выдерживали никакого сравнения со Златой. Выходило, что только она одна могла претендовать на роль принцессы. А так ли это на самом деле?
Прошло больше часа, как они двинулись в путь, и Кокроша, поднявшись на небольшой, чистый от скользких грибов пригорок, объявил привал. Девочки, идущие за ним, давно намекали на необходимость отдохнуть.
Джулия
— Как я устала! — сказала Лена, бросаясь плашмя на землю. — Прямо бесконечная дорога. Мы, наверное, прошли километров сто или двести. Я не в силах сделать больше ни шагу.
Джулия, чинно усаживаясь рядом, одернула ее:
— Благородная женщина не должна жаловаться на жизненные невзгоды. Мне тоже трудно, но я молчу.
— А что должна делать женщина? — спросил подошедший Олег.
— Всегда быть красивой и… это… тебя не касается… потом скажу, если попросишь как следует. А вот настоящий джентльмен должен подавать даме руку, когда ей трудно, и всячески ей помогать. Быть готовым подбежать и подхватить ее, когда она будет падать от усталости. Говорить ей ласковые слова. Спрашивать, как она себя чувствует и вообще заботиться о ней.
— Мне кажется, моя помощь больше нужна другому. А ты и без меня прекрасно обходишься, — пробормотал Олег, наблюдая, как тяжело даются Лоркасу последние метры пути.
— Ты без меня, я без тебя — как это грустно, — придумала Джулия глубокомысленную, как ей показалось, фразу и кокетливо улыбнулась. Какая муха ее укусила?
Кокроша молча срезал несколько стеблей травы, растущей как попало вблизи. Всю дорогу они топтали точно такую же.
— Ешьте, — сказал он, — это и будет самая что ни на есть настоящая малицеллия. Так, есть мнение, что мы прошли более ста километров. А каково, учитель, ваше мнение?