— Так, интересно мне, — сказала Барбара, — почему это не выставлена дополнительная охрана? Может, нам самим организовать дежурства по очереди? По два человека, чтобы было не скучно. Надо задать этот вопрос Кокроше. И пусть он скажет конкретно и точно, кто мы такие. Я, например, желаю знать, какому Дому я принадлежу.
— А знаешь, что сказала Юля по поводу принца? Она знает, кто он!
— Откуда ей это известно?
— Она говорит, что давно знала.
— Ну и кто же?
— Лешка!
— Да? Хм, не думаю… Даже более того, Ленчик, я сильно в этом сомневаюсь!
— Почему?
— Ну, посмотри сама: разве может быть принцем такой задрыга?
Словно демонстрируя правильность этих слов, Алик, забравшись коленями на стул, собирал с пола кашу, вывалившуюся из опрокинутой им тарелки. Нет, явно так не мог себя вести ни один представитель королевского Дома.
— Тогда кто же?
Барбара на миг задумалась.
— Я бы назвала Юрку, но он всегда какой-то сонный.
— И тупой?
— Да нет, не тупой. Просто чересчур спокойный.
После вдумчивого анализа Барбарой были отсеяны также кандидатуры Олега и Джона.
Что-то было не так. Пересчитав отвергнутых по пальцам, Лена озадаченно сказала:
— Больше никого не осталось.
— Не может быть, — не поверила Барбара.
Вновь были рассмотрены все теоретически возможные претенденты на титул принца и обоснованно доказана несостоятельность их притязаний. Лене хотелось, чтобы Барбара остановилась на Олеге, но та категорически была против, заявляя, что король не может быть таким умным. Давно же известно, что правит всегда тот, который постоянно во всем ошибается!
— Итак, к какому же выводу мы приходим? — подвела итог жаркой дискуссии Барбара.
— Не знаю, — честно призналась Лена.
— А к тому, Ленуся, что ты, вероятно, невнимательно слушала.
— Да нет, внимательно.
— Значит, как всегда все перепутала. Кокроша, видимо, говорил не "принц", а… "принцесса"!
Лене понравились Барбаровы рассуждения. Вновь прокрутив в голове подслушанный разговор, она, однако, покачала головой. Нет, не могла она ослышаться. Ясно звучало: "принц", "наследник престола". Что же делать?
— Надо Синди рассказать. Узнать, что она думает по этому поводу, — предложила Лена.
— Конечно, — живо согласилась Барбара и позвала: — Злата, иди к нам.
Злата только отмахнулась. Она была в расстроенных чувствах. Ее Горгончик наелся меда. Предполагая кормить его молоком, она невнимательно прочитала инструкцию и не знала, может ли пищеварительный тракт, использованный в конструкции ее игрушки, перерабатывать другие продукты. Вдруг у Горгончика случится "заворот кишок"? Что это за "заворот", она слабо себе представляла, однако Лоркас, обучая их пользоваться своим конструктором, предупреждал о подобной опасности.
— Все сыты? — перекрыл гомон вопрос Тети Поли. — Варя, ты почему так мало поела? Смотри, сколько у тебя на тарелках осталось еды.
— Теть-Поль, я возьму с собой бутерброд.
— Хорошо, детка.
— Я тоже возьму, — объявил Юра. Он всегда ел очень медленно, тщательно пережевывая пищу, и, отвлекаемый Аликом, за время завтрака успел съесть только кашу. Выбрав лепешку покрупнее, он приклеил к ней несколько кусков мяса, залпом допил свой шоколад, и решительно поднялся из-за стола.
— Дети, а почему нет Джона? — вдруг спросила Тетя Поля. — Он не заболел? Никто не знает, что с ним? Как же так, с утра не есть?
Олег со стыдом признал, что забыл про товарища. Неужели Джон серьезно пострадал, падая на кусты сирени? Пока все неспешно поднимались наверх, Олег забежал в комнату Джона. Там его тоже не было.
Джон, оказывается, ждал их в классе.
— Ты почему не ходил на завтрак? — спросил у него Олег.
— Да-а, — протянул Джон. — Меня Миска мазала мазью.
Царапины на его лице сейчас были едва заметны.
— Больно было?
— Да нет. Только вот есть охота.
— Беги к Поле. Она о тебе беспокоилась.
— Не, не успею. Не хочу попадаться один на один Кокроше. Миска уже доложила ему про меня.
— Варя, — Олег решил проявить заботу о товарище, — отдай человеку свой бутерброд. Видишь, он голодный.
У Барбары необычайно трудно было что-либо выпросить. Все, что попадало ей в руки, становилось ее собственностью, которую она самоотверженно защищала. И ходила-то она, как-то чудно оттопырив свои острые локотки. Наверное, для того, чтобы никто не мог без спроса подойти к ней вплотную и что-нибудь украсть.