Но ярче всего я вспоминала нашу пару украденных часов, когда весь свет канул в небытие.
— Лия.
Голос Рейфа вернул меня на землю. Стало жарко, свет солнца будто утроился.
Рейф подошел ко мне на глазах военных и Кадена. Об уединенности и речи не шло. Наверное, к лучшему.
— Тебя ждет Дальбрек, — произнесла я твердо.
От него не укрылся вопрос между строк. Рейф кивул.
— А тебя — Венда.
Тот же вопрос в его словах.
— Я дала слово. Как и ты.
— Как и я. — Он потупил глаза в землю. — Скоро мы пришлем делегацию с пактами. Вам и другим королевствам.
— Спасибо. Без Дальбрека мы не выстояли бы. Желаю вам счастья, король Джаксон.
Он не назвал меня в ответ королевой Джезелией. То ли не мог принять титула, то ли моего решения. Рейф никогда не разделял мою любовь к Венде.
Он устремил на меня протяжный взгляд. Секунды растягивались в часы.
— И я желаю тебе счастья, Лия.
И мы разминулись. Поехали каждый своей дорогой, но ради одной цели: проложить странам, которых мы любили всей душой, путь в будущее. Есть еще, чему стоит отдать себя в жертву — и не войти в число мертвых.
Обернувшись, я смотрела Рейфу вслед, и тут на ум пришли старые слова Гвинет: «Любовь… Приятная штука, если посчастливится ее найти».
Найти посчастливилось.
Но найти и удержать — это совершенно разные вещи.
Бескрайнее море венданцев колыхалось в ожидании только мое команды. Люди сияли надеждой, предвкушая будущее, которое я пообещала. Я подала знак, и наш бесконечный караван двинулся вперед — туда, где ждал дом.
Наступает заря, и первые лучи вползают в наше укрытие.
Теперь можно развести костер.
Стервятники нас не заметят.
Мы замерзли и хотим есть. Пета поймала для нас зайца.
Мы стаскиваем все немногое, что горит: стулья, книги. Бумага истлела и быстро займет огнем костер.
Остальные не в силах сидеть на месте и пораженно разглядывают стены вокруг.
Огонь скручивает страницы. Шипит заячья тушка. Бурлят наши животы.
Дитя приносит мне шар, почти целиком голубой.
— Что это? — спрашивает она, завороженно покручивая его на ножке.
Знать бы название. Надписи пробуждают образы в памяти. Я заглядываю вглубь себя: что рассказывала бабушка о прошлом?
— Это карта нашего мира.
— Наш мир круглый?
Был когда-то.
Ныне — плоский. Бурый и крохотный. Дитя это знает.
— С высоты звезд все иначе, Морриган. Оттуда мир другой.
— А какой?
Ее голод силен, но любопытство сильнее. Как жаль, что я в силах дать ей лишь крохи.
— Пока жарится заяц, присядь ко мне на колено, дитя. Я расскажу тебе, что видно со звезд. В стародавние времена не было ни выживших, ни стервятников. Под луной обитали разные народы, а мир опоясывала тьма королевств.
— Правда-правда тьма?
Она улыбается, как очередной моей сказке.
Сказку ли я говорю? Грань между правдой и сладкой выдумкой для голодных давно истерлась.
— А дальше, Ама? Куда они ушли?
— Не ушли, дитя. Мы — все, что от них осталось.
— А еще у них была принцесса, да?
— Была. Сильная и отважная, как ты. Она вознеслась к звездам и оттуда увидела иной мир — мир, на смену которому придут и другие.
— Последний завет Годрель
Глава восемьдесят девятая
Рейф
— Ваше величество, вы опять в облаках витаете? Снизойдите до простых смертных! — проворчал Свен сквозь зубы.
Чему удивляться? Я такой уже не один месяц. Причина все та же: у нее свой долг, а у меня — свой.
— Да-да, лорд Гандри, продолжайте. — Я выпрямился в кресле.
Сейчас моего внимания требовал Совет баронов.
Свена тронули мои последние слова ему умирающему. Я и не надеялся, что он их услышит. У Гвинет тогда наверняка вертелись на языке похожие.
«Очнись, дуболом! Король еще не освободил тебя от службы. Открой глаза, или швырну тебя в корыто! Слышишь, а, Свен? Очнись, мне без тебя никак!»
При всяком споре он первым делом напоминал: тебе, вообще-то, без меня никак, сам признался.
Возражать я не смел. Свен правда был мне нужен. Не только в роли советника.
Как только он окреп для дальней дороги, морриганцы любезно выслали его с первым экипажем. Я, как мог, оберегал его от волнений и работы — сил у него по-прежнему было с горсточку.