Елена оценила проницательность Оливера, но она вовсе не собиралась раскрывать ему свои карты!
— Нет, котик, так далеко я не зайду! — весело ответила она. — Я никогда не вступлю в брак только ради денег! Но смею надеяться, мне посчастливится влюбиться в состоятельного человека! Ты осуждаешь меня?
— Вовсе нет! — не колеблясь, сказал Оливер. — Поговорка «С милым рай и в шалаше» определенно не про тебя, и ты достаточно умна, чтобы признать это.
Елена подалась вперед, чтобы шутливо подергать его за волосы, и на лице ее появилась озорная гримаска. Он, конечно, прав, но не должен был сообщать ей об этом столь недвусмысленно. Возможно, она недооценивала интеллект своего кузена.
Райленд не ошибся, предполагая, что Кит должна была уже закончить уборку. На следующее утро после его приезда девушка домывала последнюю комнату в доме. И очень сожалела, что финал близок. Она упорно трудилась эти две недели, но уборка действительно доставляла ей удовольствие. Кит была рада избавить дом от хаоса и мрака двух последних лет.
На первый взгляд ее работа могла показаться бессистемной, но на самом деле Кит во всем руководствовалась соображениями удобства. Именно поэтому сначала она привела в порядок спальню и ванную, а затем малую гостиную, в которой раньше любила проводить время мисс Бембридж, оставив напоследок большую гостиную, которая одновременно служила библиотекой. Девушка понимала, что смахивание пыли с такого огромного количества книг — это долгий утомительный труд.
Уже занялись ранние осенние сумерки, а Кит еще не закончила работу. Замечание Елены о замене электропроводки в доме было вполне обоснованным, и электроэнергетическое управление настаивало на этом, прежде чем вновь начать поставлять в имение электричество, поэтому пока единственными источниками освещения являлись свечи и несколько парафиновых ламп, купленных Энтони. Конечно, при таком тусклом свете нечего было и помышлять о добросовестной уборке, но ряды книжных полок стояли перед Кит молчаливым укором.
Девушка зажгла около полудюжины свечей, предварительно помещенных в бутылки, и почувствовала себя очень комфортно, гораздо комфортнее, чем в день приготовления к празднованию того злосчастного Хеллоуина.
Кит с удовольствием забралась на одно из сидений старомодного, но изящного дивана-канапе и умиротворенно оглядела комнату. Если бы дом принадлежал ей, именно эту гостиную она облюбовала бы в качестве своего укромного уголка. «Если бы только мистер Роскот вел себя чуточку дружелюбнее, — с тоской подумала она. — А пока мне остается только мечтать о том времени, когда я смогу позволить себе приобрести все книги, которые пожелаю купить!»
Энтони, бесшумно вошедший в библиотеку, в нерешительности остановился на пороге. Он не хотел беспокоить Кит, но она сама повернула голову в его сторону, словно почувствовав на себе его взгляд, и одарила Энтони несмелой улыбкой.
— Привет! Отдыхаете? — спросил он. — Вы это заслужили!
— «Да, что есть жизнь, когда, мой друг, нет времени взглянуть вокруг?»[1] — серьезно проговорила Кит. — Я не отдыхаю, я запоминаю все это. — Она сделала плавный жест рукой.
Энтони опустился на соседнюю подушку дивана и оказался совсем близко от Кит. Ему открылись новые, доселе неизвестные черты ее лица. В уголках ее губ притаились маленькие складочки, которые наверняка превратятся в более глубокие ямочки, если она засмеется. А в зеленоватых глазах можно разглядеть не только веселые крапинки, но и сокровенные мечты.
— Зачем? — поинтересовался молодой человек.
Мысли Кит бродили в ее собственном мире, поэтому она не поняла вопроса.
— Что — зачем? — переспросила она.
— Зачем вы хотите запомнить эту комнату?
— Просто потому, что она мне нравится, — пояснила девушка. — Знаете, я ведь счастливица, у меня фотографическая память. Стоит мне однажды увидеть какое-нибудь место и запечатлеть в сознании, и я смогу мысленно воспроизвести его столь живо, словно снова туда вернулась!
Энтони не ответил, и Кит внимательно посмотрела на него. Что-то в его лице напомнило девушке о чувстве острой жалости, которое она испытывала к нему прежде. Мрачные темные глаза, плотно сжатые губы — повинуясь внезапному порыву, она накрыла его ладонь своей маленькой ручкой и немедленно ощутила, как напряглись его мускулы, словно протестуя даже против такого легкого прикосновения. Кит поспешно отдернула руку.
— Прошу прощения, мистер Роскот, — запинаясь, произнесла она.
— За что? — резко спросил он. — В самом деле, вы видите окружающий мир в особом свете и называете себя счастливицей в связи со способностью по желанию воспроизводить в уме сцены из прошлого. Из этого я заключаю, что ваши воспоминания можно отнести к разряду приятных. В противном случае вы вряд ли воспринимали бы этот дар как благословение свыше!
— Полагаю, вы правы, — подтвердила Кит подавленно, и на время в комнате воцарилась тишина. Затем девушка пошевелилась. — Мне нужно идти, уже время ужина.
Энтони, казалось, спустился с небес на землю.
— Подождите минутку, — попросил он. — Насчет дома. Вы ведь почти закончили, не так ли?
— Да, за исключением книг, находящихся в этой комнате, — подтвердила Кит.
— А что с ними не так? — удивился Энтони. — На мой взгляд, они в полном порядке, ну, может, слегка пыльные.
В этот момент на лице Кит ясно можно было прочесть: «Ох уж эти мужчины!»
— Нет, мистер Роскот, так не пойдет, — твердо произнесла она. — Я добросовестно вычистила весь дом и не собираюсь добавлять в бочку меда ложку дегтя! К тому же книги заслуживают лучшего отношения.
— Да? Они очень ценные? — поинтересовался Энтони.
— Разумеется! — возмущенно ответила Кит. — Я не имею в виду, что это первые или особо дорогостоящие издания. Но взгляните на полки: эту коллекцию собирали более полувека, многие книги с тех пор больше не переиздавались. Мисс Бембридж говорила также, что огромное количество книг было уничтожено во время воздушных налетов на Лондон. — Девушка поднялась с дивана, подошла к одному из стеллажей и с нежностью погладила книжные корешки. — Знаете, так забавно погружаться в глубокое прошлое, где все не так, как у нас. Мне кажется, — задумчиво добавила она, — люди тогда не были так напуганы, как теперь.
— А чего им бояться? — с любопытством спросил Энтони, но Кит лишь покачала головой.
— Нет-нет, делиться с другими людьми радостью — это одно, но… — Она запнулась и снова энергично затрясла головой. — Если мы будем говорить о неприятностях, то они приобретут в наших глазах большую значимость, чем нам того хотелось бы. Но, мистер Роскот, вы собирались мне что-то сказать, не так ли?
Энтони догадался, что его собеседнице не терпится сменить тему разговора.
— Да, собирался. Вы проделали колоссальную работу по приведению в порядок этого старого дома, и я искренне благодарю вас за это.
— Не нужно меня благодарить, — настаивала девушка. — Я ведь платила вам долг, и если вы утверждаете, что довольны уборкой, я тоже удовлетворена. — Она пытливо заглянула Энтони в глаза.
— Да, я действительно доволен, — подтвердил он. — Честно говоря, вы более чем… если вы не возражаете, закроем этот вопрос.
— Совсем не возражаю, — ответила Кит. — Чувство свободы от обязательств дорогого стоит!
— Тогда мы квиты, — серьезно подтвердил Энтони. — И у меня есть для вас предложение. Но прежде всего, хочу сказать, что не знаю, как долго я еще здесь пробуду. Мисс Алладайк не сообщает мне ничего утешительного по поводу продажи дома. Пока они со своим коллегой не обсудят подробности моего дела, Холли-Лодж даже не числится в списках агентства недвижимости.
— Ясно, — безразлично произнесла Кит.
Энтони внимательно посмотрел на девушку, и в его памяти всплыли некоторые подробности беседы с Еленой. Сначала она упомянула, что от семейства Конвей очень сложно избавиться, если каким-либо образом оказался вовлечен в их жизнь, и что ее кузен Оливер Райленд знает это на собственном опыте. На следующий день Елена недвусмысленно намекнула, что все тот же Оливер Райленд имеет обыкновение часто посещать Мистлтой-коттедж из-за Кит.
1
Кит цитирует начальные строки стихотворения «Наше время» английского поэта Уильяма Генри Дейвиса (в перево¬де К. Лимонова). (Здесь и далее примеч. пер.)