Хотя я уехала в резиденцию в восемь вечера, он все еще оставался в канцелярии. Миссис Малленпорт и Хестер обедали у Гринов — неохотно, со стороны Хестер, так как мистер Фицджеральд был на дежурстве и поэтому отсутствовал. Когда «лендровер» доставил меня в резиденцию, перед домом ожидал официальный автомобиль. Хестер бросила на себя последний взгляд в зеркало в зале. Миссис Малленпорт натягивала белые лайковые перчатки.
— Вы останетесь и рано уснете, не так ли, дорогая? — спросила заботливо миссис Малленпорт после замечания о моем утомленном виде. — Чико уже приготовил вам на подносе нечто особенное. Просто звоните, когда будете готовы.
Я махнула им на прощанье и обещала, что позвоню. Но не выполнила обещание. И при этом даже не видела, что Чико приготовил на подносе.
Вместо этого, спустя секунды после их отъезда, на маленьком коммутаторе рядом с холлом раздался телефонный звонок.
Я поднялась до половины лестницы, поэтому подбежала и ответила. Мне показалось, что или дон Рамон ненужно напоминает мне тот незабываемый поцелуй и замечание о любимой женщине, или мистер Фицджеральд нашел в последнюю минуту ошибку в напечатанном мной тексте. Мысль об обоих непредвиденных обстоятельствах заставила меня затаить дыхание.
Это не было ни то, ни другое.
— Мадлен? — В обычно мягком голосе Мораг звучала тревога. Она не тратила время на светскую беседу. — Петизо сбежал. Полагаю, вы нигде его не встречали, не так ли?
— Нет, ни следа. Я только что приехала. Но по дороге я его не видела.
Она вздохнула.
— Давно ушел Петизо?
— Давно. Пропустил обед, а теперь ужин. Значит, дело плохо.
— У вас есть идея, куда он ушел?
— Есть идея почему. Моя ошибка. Пришлось отругать его утром.
— Опять кража бумажников?
— Нет, думаю, от воровства он излечился. Но вчера он бродил в Центральном западном парке, приставая к клиентам. Ему запрещено там работать. Если бы полиция увидела, он потерял бы лицензию.
— Но они не видели?
— К счастью, нет. Ева заметила его с балкона и сообщила мне.
— Еще бы!
— О да, — тепло ответила Мораг. — Кроме того, ничуть не колебалась.
— Это произошло утром?
— Да, еще до завтрака. Я сказала ему, что, если его поймают за этим занятием снова, не отпущу на День Ананда. Он поплакал, потом ушел, и больше я его не видела.
— Вы звонили дону Району? — спросила я.
— Да… домой, но там его нет. Я оставила сообщение.
— Полиция?
Мораг сердито фыркнула:
— Знаете, местная полиция — не ваш дружелюбный британский Бобби. Они станут разъезжать на скоростных автомобилях и постараются окружить его, словно Аль Капоне. Запугают беднягу до смерти. Он просто сбежит в горы.
Она вздохнула.
— Что от меня требуется? — мягко спросила я.
— О, это только догадка, но, кажется, он доверяет вам. Он знает, я строга. Возможно, я слишком сурово отчитала его в присутствий других, но Ева сказала… — Она проглотила следующие слова, затем продолжала: — Надеюсь, он устремится к вам, как к единственному другу.
— Я посмотрю.
— Не ищите специально, — резко проинструктировала Мораг на прощанье, — не то он испугается. Просто погуляйте по саду резиденции. Но смотрите в оба.
Раздались короткие гудки, я опустила трубку. Потом через зал для приемов вышла на темную веранду. Я прошлась по ней взад и вперед, словно наслаждаясь ночным воздухом, насторожив глаза и уши. Сад переполняли тихие звуки и невидимое движение. Квакали и шуршали среди лилий лягушки. Высоко в сухих шелестящих листьях банановых пальм била крыльями ночная птица. Какое-то существо осторожно пробиралось среди цветов. Тень от жалюзи незакрытого окна кухни падала поперек самой дальней лужайки.
Неторопливо я спустилась по ступенькам террасы, прошла по первой лужайке мимо сложенных стульев и столов, ожидающих завтрашнего приема, повернула к теннисным кортам, где мистер Фицджеральд вел такую тяжелую игру. Миновала плавательный бассейн. Один раз мне показалось, что кто-то идет следом, но когда я оглянулась, на гладкую поверхность воды падала только моя тень.
Подавленная, я зашагала в самую дальнюю часть сада, где бил декоративный фонтан. Как обычно, фонтан поддерживала статуя — на сей раз не в честь дона Рамона Каррадедаса и его невесты, но тоже вполне подходящая — разъяренный лев. Я постояла, пристально глядя на переливающиеся капельки, слабо освещенные тоненькой вафлей лунного полумесяца.