Их взгляды встретились.
Что бы ни возникло между ними в тот момент, это нельзя было выразить словами, и его бодрствующий разум не мог это осознать. Потому что какая-то его часть, таинственная и инстинктивная, понимала, что было между ними. Какая-то часть его ощущала невероятную силу и широту их связи. И только эта связь имела значение.
Он прижал ее к своему члену. Она снова застонала, ее лоно сжалось, тело выгнулось вперед, и она уперлась руками ему в грудь, поцарапав его шкуру своими тупыми ногтями. Кетан зарычал и снова поднял ее, прижимая к себе со все возрастающей скоростью и отчаянием. Огонь бурлил в его крови и затопил чресла, когда вся его ярость, разочарование и страх переросли в страсть и желание.
Одна из его рук поднялась, чтобы схватить ее за волосы, и он откинул ее голову назад, обнажая шею. Он наклонил голову, чтобы провести языком по одной стороне ее шеи, жадно слизывая солоновато-сладкий пот с ее кожи, в то время как кончик его жвала задел другую сторону.
Айви вздрогнула. Это передалось ему, вызвав грубое рычание из его горла.
— Кетан, — выдохнула она. — Не останавливайся. О, пожалуйста, не останавливайся.
— Никогда, — прохрипел он.
Он ускорил ритм, его дыхание было прерывистым и рычащим, а стоны Айви были пронзительными и лихорадочными, когда они мчались к своим вершинам, их тела двигались в неистовом, но текучем отчаянии. Каждый раз, когда его удовольствие, казалось, достигало предела, он рычал и толкался сильнее, быстрее, стремясь к большему — и Айви делала то же самое.
Освобождение Кетана было подобно удару молнии, и оно прогремело подобно раскату грома, когда он выкрикнул ее имя. Айви кончила в тот же миг, все ее тело напряглось вокруг него, а ногти впились в его шкуру достаточно сильно, чтобы вызвать крошечные уколы восхитительной боли в его груди.
Она вскрикнула и извиваясь рухнула на него, когда ее лоно безжалостно сжало его член. Его стебель раскрылся внутри нее и задрожал, закачивая в нее семя, уговаривая ее ядро принять то, что он ей дал. Кетан обхватил Айви за спину и задницу всеми четырьмя руками, крепко прижимая к тазу, чтобы погрузиться в нее как можно глубже.
Даже когда он неподвижно держал ее, дрожи внутренних стенок Айви было более чем достаточно, чтобы вытянуть еще больше его семени, вытянуть из него все.
Он откинул голову назад, прислонившись к стене, и закрыл глаза, наслаждаясь мелкими движениями их тел и тем огромным удовольствием, которое они доставляли. Он снова произнес ее имя долгим низким рокотом, позволив этому — позволив ей — полностью поглотить его чувства, пока он плыл по течению эйфории.
Когда всепоглощающий прилив экстаза ослаб, а Айви, обмякшая и тяжело дышащая, лежала у него на груди, Кетан замурлыкал и провел лицом по ее волосам, вдыхая ее аромат. Теперь он был сильнее и слаще, смешанный с его собственным запахом, чтобы создать аромат, олицетворяющий их связь.
Но как бы сильно он ни стремился насладиться этим моментом со своей парой, угасающее удовольствие быстро уступило место суровости реальности. На короткое время он избежал своих проблем, но они не были решены. Ситуация оставалась неизменной.
Воспоминания промелькнули перед его мысленным взором. Такарал и королева; яма с разбитым кораблем; Клубок и битвы, в которых он участвовал много лет назад; вся пролитая им кровь. Образы обрушились на него, как холодная вода, вылитая на угасающий огонь.
Подняв голову, он открыл глаза, чтобы посмотреть сверху вниз на свою пару. Айви прижалась щекой к его груди, ее губы приоткрылись, когда ее учащенное дыхание касалось его шкуры, а густые темные ресницы касались щек. Скудного света было достаточно, чтобы пряди ее взъерошенных волос засияли ярким золотом. Она была так же прекрасна, как всегда, — с каждым мгновением даже больше.
Она больше чем что-либо в мире Кетана стоила защиты. Любой ценой.
— Мы должны уходить, нить моего сердца, — сказал он.
Она замурлыкала, обняла его и потерлась щекой о его шкуру.
— Мы можем собрать еду и воду позже. Мне нравится то место, где я нахожусь, — словно в подтверждение своих слов, она прижалась своим щелью к его и еще глубже приняла его член.
Кетан напрягся, издав непроизвольную трель, когда его жвала раздвинулись. Он все еще не мог понять, как такое, казалось бы, незначительное движение могло вызвать такие ощущения — не то чтобы он жаловался на это. Но сейчас было уже не время для подобных удовольствий.