За всю ту неделю, которую мы друг друга знали, он не задавал мне вопросов. По крайней мере, таких искренних. До того момента я не осознавала: он всегда спрашивал только о том, ответ на что уже знал.
– Полагаю, в каком-то смысле, – ответила я, чуть подумав. – Но я никогда не находила там себе места. Альбион… там я словно носила туфли, которые были мне не по размеру. Выглядели они хорошо, но врезались в пальцы, натирали пятки, и с каждым днем боль становилась все сильнее. Другим людям они пришлись по размеру. Мне – нет.
Признание это походило на капитуляцию: я словно подарила Ланселоту нож, которым он сможет меня ударить.
– А здесь ты этого не чувствуешь? – спросил он.
– Нет, – честно сказала я. – Я здесь всего неделю, но чувствую себя как дома. В Альбионе такого не было.
На мгновение мне показалось, что мы пришли к какому-то пониманию. Нашли общий язык, как и со всеми остальными – но не с ним. Он долго смотрел на меня, словно вглядывался в самую мою душу.
А потом рассмеялся, и смех его был жестоким и достаточно острым, чтобы оставить глубокие раны. Пробрать меня до костей.
– Тебе здесь не место, – сообщил он. – Это не твой дом. Ты всего лишь проезжающий мимо гость. Однажды ты вернешься домой с кучей потрясающих историй за пазухой. И мы не будем по тебе скучать.
Я уставилась на него, сражаясь с готовыми пролиться слезами.
– Ты ничего обо мне не знаешь, – процедила я.
– Разве нет? – Он приподнял брови. – Тогда скажи, в чем же я ошибся, Шалот.
Но я не могла. Ведь какая-то часть меня – довольно большая часть – подозревала, что Ланселот прав. Потому слова его и были такими болезненными.
– Пошли, – произнес он со вздохом. – Не то опоздаем к обеду.
Настала моя очередь смеяться, и я быстро провела рукой под глазами, чтобы поймать все невылившиеся слезы.
– Никуда я с тобой не пойду. – Даже в моих собственных ушах голос мой звучал так, словно принадлежал капризному ребенку.
– Так что же, останешься здесь одна?
– Я возвращаюсь в свой домик, – сказала я, понадеявшись, что звучу куда более уверенно.
– И как же ты туда дойдешь?
Я отвернулась от него и пошла в том направлении, откуда мы пришли… но как только я сделала шаг, то поняла: все вокруг выглядит незнакомо. Это меня не остановило: лучше уж я буду блуждать по лесу, чем проведу еще хоть минуту в обществе Ланселота.
– Куда это ты? – закричал он, но я его проигнорировала и зашла в подлесок, из которого мы, кажется, и вышли.
Я услышала топот его ног, и вскоре Ланселот догнал меня.
– Ты не в ту сторону идешь, – удивленно произнес он.
– Да? Что ж, из этого получится отличная история.
– Только если ты проживешь достаточно, чтобы поведать ее людям, – заметил он. – Через пару километров отсюда – зыбучие пески. И довольно сложно заметить, где заканчивается твердая земля и начинается песок, но раз удача на твоей стороне…
Я резко остановилась.
– Звучит до глупейшего опасно. С чего бы зыбучим пескам быть там, где ходят люди?
Ланселот удивился моему вопросу.
– Они для фейри зыбучих песков, – сообщил он так, словно это было само собой разумеющимся.
Я вперила в него взгляд, а потом закрыла рот и распрямила плечи.
– Нет никаких фейри зыбучих песков.
Он ухмыльнулся.
– О, посмотри-ка, а ты учишься! – Он схватил меня за локоть и развернул куда-то вправо. – Но если ты в самом деле вознамерилась устроить сцену и красиво уйти, тебе туда. Можешь, конечно, по пути свалиться в реку или со скалы, но если справишься, то уткнешься прямехонько в свой домик.
Я с силой сжала зубы.
– Полагаю, моя неудача позабавит тебя.
– Смотря какая неудача, – ответил он. – Но я сомневаюсь, что Моргане понравится, если ты погибнешь под моим присмотром. Так что я не позволю этому случиться.
Ланселот пошел вперед, и я осторожно последовала за ним.
– Ты боишься Морга-ану, – озадаченно протянула я.
Он одарил меня недовольным взглядом, но я знала, что попала в точку.
– Я не боюсь никого и ничего! – рявкнул Ланселот.
Я рассмеялась.
– Я слышу, как колотится твое сердце. И дыхание участилось тоже. – Я попыталась повторить его недовольную гримасу.
Его это не впечатлило.
– С моей стороны это звучит как простой факт. Но в твоих устах… слишком уж странно.
– Я так тебя боялся, – признался мне Ланселот годы спустя. Он прошептал это мне в плечо. Его дыхание опалило кожу, и он прижался к ней губами.
Мы лежали в моей кровати, и с небес нам светили звезды. Тела обнимали белые простыни, влажные от пота. Я вела пальцами по груди Ланселота, по холмам и долинам его мускулов – я выучила эти ландшафты наизусть. Но стоило ему открыть рот, и я замерла и рассмеялась.