– Что-то не так? – оба стража, казалось, были очень удивлены.
– Да хотя бы потому, что стыдно…
Лейв весело хохотнул.
– Чего стыдиться-то? Своего тела, которое вы уже сотни раз видели голым? Вот же странные люди. Хотя у людей и правда странные тела…
– Вам-то просто говорить, у вас-то…только половина тела обнаженная.
– Не в этом дело, – Шаррдан хлопнул себя по лошадиной груди, – как бы объяснить…Нагота не вызывает в нас смущения или вожделения, мы относимся к этому, как к чему-то естественному. Ну, вы же не смущаетесь, когда видите голого младенца?
– У вас что, и кентавриды относятся к подобному спокойно?
– Именно, но замужние после бракосочетания должны всецело отдать свое тело только своему мужу, а потому не имеют права посещать общие купальни или что-то подобное.
– Ну, вот! Смущаются же!
– Не думаю, – Лейв пожал плечами, – просто придерживаются правил.
– Странно это как-то, – Медея потерла затекшую шею. С кентаврами постоянно приходилось разговаривать с поднятой вверх головой. – У нас подобное некультурно. Отдельно мужское, отдельно женское. Взрослые люди стесняются чужой наготы.
– А дети?
– Ну, – девушка вспомнила беззаботных голеньких малышей, резвящихся в реке под взором матерей, – дети нет…
– Это у вас как-то странно, – Лейв переглянулся с Шаррданом. Видимо, подобная новость была для них действительно чем-то новым.
– Можно у вас еще кое-что спросить?
– Конечно, культурный обмен все-таки, – молодой кентавр весело рассмеялся.
– Что для вас значит слово забота?
Оба кентавра одновременно вскинули брови. Шаррдан задумчиво провел по своей бороде, что так сильно контрастировала с его волосами и крупом, но сочеталась с копытами. Может, еще одна закономерность?
– Хм, это что-то…снисходительное.
– Точно-точно, – Лейв быстро закивал головой, – не строгость и не требовательность. Да, это для нас забота!
– А как вы называете отношения между кентавридой и её ребенком?
– Материнская любовь. У вас разве значение заботы другое?
– Именно, – Медея тяжело выдохнула. Теперь понятно, что тогда подразумевали стражи, говоря, что экуор о ней заботится. Можно сказать, что повелитель просто терпит все неудобства и не строг с послами. Как же трудно воспринимать предложения, когда язык один, а подразумевается иное. – Для людей забота – это опека, попытка оградить кого-то от опасности, всегда помочь, выслушать…
– Больше похоже на любовь…– Лейв остановился, услышав, что идущие впереди кентавры остановились рядом с местом ночлега. Сейчас был лишь вечер – они прибыли несколько раньше, чем планировали.
– Ну, полагаю, это последний привал, где ты сможешь искупаться сама. Здесь недалеко чистое озеро, а в округе нет ничего опасного. Люблю это место, не понимаю, почему здесь всегда так пустынно… – седовласый страж указал девушке двумя пальцами, в какой стороне находится озеро.
– А почему следующие привалы опасны?
– Мы всегда разбиваем лагеря у воды, а там могут водиться никсы.
Медея прикусила губу. Ну и кто это?
– Злобные бабы это, чего насупилась? – виконтесса вздрогнула, услышав позади громкий голос. Это был кентавр, что вез их повозку. Он был намного крупнее своих собратьев, его волосы медного оттенка также всегда были завязаны в пучок, а на гнедом крупу было много рубцов. Его звали Фарн, и у него всегда была грубая манера общения. Отчего-то этот устрашающий на вид кентавр напоминал Биорна, а потому был Медее очень интересен. – Ты в воду тушу свою уронишь, они заманят тебя чем-нибудь и все. Знакомься с тем, кто обитает на дне озера. Но на морду красивые чертовки.
Медея понимающе кивнула, провожая взглядом Фарна, которого заставили разгружать повозки и расставлять палатки. Сама же девушка отправилась за своим походным мешком, чтобы заодно разбудить свою попутчицу.
***
– У Гаона теперь все лицо синее, – Минария вылезла из воды, тут же прячась за расправленным полотенцем. – Мне так неловко, мой брат до сих пор не извинился…
– Наш поэт, согласись, тоже остр на язык. Ему бы тоже следовало попросить прощения.
– Возможно, – переодевшись, девушка взглянула в сторону Медеи, что не спешила выходить из воды. – Хочешь еще немного здесь посидеть?
– Да, – виконтесса притянула к себе кувшинку, дотронувшись до сидящей в ней стрекозы, что тут же улетела в поля. – Последний раз, как-никак, можно вот так спокойно искупаться.
– Тогда я предупрежу твоих стражей, не волнуйся.
– Уж я-то точно не волнуюсь, – Медея широко улыбнулась, получив добрую улыбку в ответ от Минарии, что медленно пошла назад к палаткам.