Сделав глубокий вдох, девушка прищурилась от подувшего с полей ветра. Здесь росло много пшеницы, колосья которой отливали золотом под небом, окрашенным в розовые и желтые тона. Под ногами Медея чувствовала много ракушек, но из-за недостатка света не могла их разглядеть. Сидеть в воде становилось все холоднее, поэтому девушка вылезла на берег, вспугивая выбежавшую из пшеницы мышь-полевку. По этому бы полю да галопом на коне.
Надев платье и расчесав волосы, Медея поняла, что идти в лагерь совершенно не хочет, поэтому, оставив вещи у озера, виконтесса медленно пошла в высокие колосья пшеницы, что достигали ей до бедер. Проведя ладонью по верхушкам растений, Медея закрыла глаза, вспоминая похожее чувство из детства. Чувство, когда в лицо дует ветер, а впереди горизонт, как на ладони. Где-то там, вдалеке, виднелась зеленая высокая полоска, на которую бросало лучи заходящее солнце. В такие моменты все тело наполнялось неестественной легкостью, хотелось бежать вперед, слушать в ушах этот протяжный свист, но сейчас Медея упала в эту золотистую мягкость, раскинув руки в стороны. Колосья снизу казались целыми высокими деревьями, что стремились достигнуть неба, и виконтесса, вытянув вперед свою ладонь, лишь обреченно вздохнула. Наверное, гарпиям и альвам была доступна возможность дотронуться до того, что людям лишь грезится в мечтах. Прикрыв глаза, Медея почувствовала, как тело окутывает сильная усталость, как сильно хочется…спать.
Повернувшись на бок, виконтесса поморщилась – ногу неприятно кольнул лежавший на земле камушек. Приоткрыв глаза, Медея с ужасом осознала, что заснула, а, судя по темноте вокруг, уже наступила ночь. Она ведь никому ничего не сказала! Но ведь если бы её потеряли, то уже бы давно нашли и перенесли в палатку, верно? Что ж, значит, она в палатке. Таковы были первые сонные мысли, пока девушка не осознала, что на чем-то лежит. На чем-то мягком, что еще и шевелится. Распахнув глаза, Медея резко подскочила, шипя от судороги, сковавшей ногу, и пытаясь разглядеть то, что происходит вокруг.
– Я тебя напугал? – сфокусировавшись на одной точке, виконтесса на секунду подумала о том, что это, должно быть, все еще сон. И лишь судорога настойчивыми покалываниями твердила о том, что кое-кто уже проснулся.
Перед ней лежал экуор, поджав к себе копыта, и именно на его боку она все это время мирно сопела. Но ведь засыпала же она одна…Неужели нашел и сам добровольно переложил таким образом? Додумать попросту не дали. Видимо, молчание экуору не нравилось, и тот, молча опустив теплую смуглую ладонь на лоб девушки, вновь притянул её к лошадиному боку. Медея никогда не рисковала понапрасну и сопротивляться не стала, а потому послушно легла на место, обратившись в камень и боясь лишний раз шелохнуться. Как иначе ей на это реагировать? Это уже мало походило на так называемую заботу для кентавров. Неужели еще одна особенность племени?
– Когда ты спала, ты выглядела милее…
– Просто это…немного неожиданно…
– Почему же? – Рагнара все эта ситуация, видимо, знатно забавляла, и он не скрывал свою опасную улыбку, немного наклоняясь вперед.
– Потому что люди просто так подобного не делают…
– Я делаю это не просто так, я думал, что уже давно показал свои намерения.
– Какие?
Экуор поднял одну бровь. Вместо усмешки на его лицо пала хмурая тень.
– Неужели все люди такие недогадливые?
– В общении с кентаврами даже самый умный человек станет недогадливым…
– Ты интересуешь меня, как женщина. Теперь понятно?
Медея, что уже было собралась рвать на груди ткань, защищая свой народ, забыла, как следует дышать. Над ней склонялся и признавался кентавр! Экуор чуждого племени! Полуконь! В этот момент, как назло, перед глазами всплыло лицо Наринэ, что в их последнюю встречу вспомнила предсказание волшебника. Сердце ускорило свой темп не то от волнения, которое испытывает любая девушка при признании, не то от страха. С кентавром она свою жизнь связывать не собиралась точно, а, учитывая, что, по слухам, кентавры настоящие однолюбы, преданные своей второй половине всю жизнь, возникали определенные проблемы, и на временное увлечение девушка спихнуть всю эту ситуацию уже не могла.
– Что? – он снова ухмыльнулся. В ночи сверкнули его серьги в хряще. – Не нравлюсь?
– Ну…– и что ей ответить? Как аккуратно отказать экуору кентавров? – Не знаю…
Её губы накрыл мимолетный поцелуй. Быстрый, но глубокий и страстный. Такой поцелуй, на осознание которого требуется время, но такой поцелуй, который запоминается на всю жизнь. У него было опаляющее дыхание, губы горели, как и щеки, которые, Медея была уверена в этом, сейчас залило краской. Сердце стучало как бешеное, а горле мгновенно пересохло. Если не магия, то что это?