Чем больше говорил Ширан, тем больше становились глаза Медеи. Она даже древний человеческий, на котором знать изредка произносила красивые выражения, не могла нормально запомнить, а здесь целый набор. Не её это – языки, даже естественные науки гораздо ближе.
Вернув листок ученому, Медея повернулась к окну, смотря на огненные сферы, висящие в небе над всем строем. Избранная? Навряд ли. Должно быть, люди попросту иначе реагируют на глаза горгон, вот и все. Сейчас бы с одним конем разобраться, что уж говорить о змее.
***
Едва рассвело, строй внезапно остановился. Привыкшая к постоянной тряске Медея раскрыла глаза, притягивая к подбородку соскользнувшее покрывало. Тяжелые веки слипались, а плечи неприятно покалывало из-за неудобной позы во сне. Подавив зевок, девушка прислушалась к звукам на улице: громкий гул, в котором было невозможно разобрать ни слова. Прогнав остатки сна, виконтесса обеспокоенно выглянула из окошка, поняв, что кентавры разговаривали на своем наречии. Те столпились у повозок, рядом с которыми следовали скорпионы. Все до одного были вооружены.
Выскочив из кареты, Медея тут же вздрогнула, услышав голос экуора. Тот стоял в самом центре столпотворения, грозно взирая на что-то лежащее перед ним. Его голос был холодным, пронизывающим до самых мурашек, услышав который, хотелось тут же опустить голову и преклонить колени. Подойдя поближе, девушка поднялась на цыпочки – тщетно. Все загораживали молчаливые воины, что с силой сжимали рукояти мечей. Тогда Медея, приподняв подол платья, присела на корточки, пытаясь высмотреть среди копыт кентавров то, что лежало перед Рагнаром. Она увидела. Голова закружилась, лицо замерло в ужасе, а к горлу подступила тошнота. Прикрыв рот ладошкой, девушка попыталась сделать глубокий вдох и выдох, вдох и выдох, но тело трясло, и дыхание выходило прерывистым. На земле лежала мраморно белая отрубленная голова, волосы которой слиплись из-за засохшей крови. По приоткрытому рту ползало какое-то насекомое. Когда на её плечо опустилась чья-то рука, Медея была готова закричать, но из-за кома в горле и непрекращающейся тошноты, лишь молниеносно вскочила на ноги, со страхом смотря на угрюмого Шаррдана. Кентавр молча схватил виконтессу за руку, отводя её в сторону. Его пальцы больно смыкались на тонком запястье.
– Видела? – его голос звучал грубо, а всегда уважительная речь сменилась простым разговорным стилем. Медея быстро закивала головой. – Не вовремя ты вылезла…– Шаррдан тяжело выдохнул, а после вновь взглянул в сторону, где стоял экуор. Девушка повторила этот жест: с этого места было видно, как Рагнару показывают какой-то меч. Медея снова подняла голову на кентавра. Он отвел взгляд.
В толпе возникло оживление. Часть воинов расступилась в стороны, образуя некий проход, по которому двинулся экуор. Только сейчас виконтесса заметила шедшего рядом с ним Давена и еще одного мужчину в белых одеждах, поверх которых висели золотые украшения. Два кентавра с грохотом раскрыли дверцы повозки, и Медея сделала несколько шагов вперед, осознав, что это повозка, в которой она сама путешествовала, но её вновь остановил Шаррдан, схватив за руку.
– Ну, что?
Виконтесса обернулась, не понимая, зачем ей задали этот вопрос, но адресован он был подошедшему Лейву. Он хмуро взглянул на девушку, а затем обратился к Шаррдану на другом языке. Тот крепко стиснул зубы. Со стороны повозки послышался тихий вскрик Минарии, а из кареты вышел Минар, которого тут же прижали к земле одним ударом стального шеста. Девушка попыталась выдернуть свою руку, но кентавр грубо отдернул её в сторону.
– Что происходит!? – Медея ошарашено смотрела на то, как перед Минаром бросают отрубленную голову и меч.
– Нашего товарища убили ночью, – Лейв злобно прошипел, словно именно виконтесса была виновата в случившемся, – и следопытам не составило труда выяснить, что меч, которым моему другу отрубили голову, принадлежит этому убийце! Его видели уходящим в лес ночью! Есть свидетели!
– Лейв, успокойся, она тут не причем.
– Они могли знать и покрывать его!
– Я сказал, успокойся!
Молодой кентавр тут же замолчал, злобно взглянув на девушку и уйдя в сторону. Медея крепко сжала складку платья, пытаясь унять дрожь. Быть такого не может. Безусловно, Минар очень вспыльчивый и буйный, но он способен здраво смотреть на вещи, а еще очень дорожит своей сестрой, и хотя бы по этим двум причинам не мог совершить столь ужасный поступок. Если подумать, что прежде, чем заснуть, она действительно видела, как Минар выходил из повозки, ворча что-то про туалет, да и вернулся он минуты через две. Не мог он совершить убийство за это время!