Медея быстро замотала головой, не решаясь просто сказать «Нет». Не смущается. Иначе бы она так сильно не сводила ноги, пытаясь избавиться от тяжести в низу. Что же это такое? Экуор столько времени мог сдерживать себя и свои желания, даже сейчас, когда между ними жалкие десять или пятнадцать сантиметров, а она даже говорить не может, чтобы не выдать волнения и…возбуждения? Как это, должно быть, глупо выглядит. Быть может, у нее по-прежнему жар? Нет, она чувствует себя хорошо. Даже слишком хорошо.
Рагнар жадно втянул в себя воздух, его красные глаза сверкнули в полутьме. Медея же и дышать перестала вовсе, вспомнив о том, что экуору ничего не стоит определить чужое настроение. Но он все также продолжал нависать сверху, словно просто нагнуться ближе и подарить поцелуй ему мешала настоящая невидимая стена. Девушка отвернула голову. Сейчас повелитель был больше похож на безумного дикого зверя, которого держали на поводке. Ведь действительно, если вспомнить, экуор так терпелив не потому, что чужие желания ставит превыше, а потому, что так требуют правила кентавров, гласящие об обоюдности в чувствах. Получается, что все зависит от неё? Хочет ли она отдать свое тело ему? Где-то внутри, где жили её настоящие желания, она хотела. Но всего одна ночь будет значить для неё то, что она лично и навсегда привяжет себя к этому мужчине, от которого потом никогда не сбежит. И почему тогда от этой мысли все тело готово расплавиться в странном и сомнительном удовольствии? Неужели она, что так сильно ценила собственную свободу, сейчас запросто готова от нее отказаться, только чтобы эти красные глаза оказались еще ближе, чем сейчас?
Рука несколько дрожала, но пальцы снова коснулись щеки экуора, гладя его скулы и подбородок. Даже в этой полутьме, где горел лишь один факел, виконтесса видела, как от этого движения расширились зрачки Рагнара. Наверное, хватит себя обманывать. Свобода не исчезнет после появления новых уз, она, как говорил Биорн, останется в душе, пока ты верен сам себе. Медея закрыла глаза и, приоткрыв губы, медленно поднесла к ним указательный палец, дважды касаясь им уголка рта. Лишь секунда, за которую она лично спустила кровожадное существо с поводка. Лишь секунда, после которой последовал поцелуй. Повелитель и не собирался быть мягким, нежным, судя по страстному поцелую, он, наконец, дал волю всем своим желаниям, что все это время скапливались внутри. Экуор вдавливал в подушки женское тело, подминая его под себя, словно боялся, что оно в любое мгновение может исчезнуть, хаотично бродил руками по всем изгибам, до которых так жаждал коснуться, целовал эти желанные губы, настойчиво проникая своим языком в рот. Поставив колено между женских ног, Рагнар невольно качнулся вперед, чтобы подмять девушку под себя еще больше, но услышал тихий жалобный стон, почувствовал, как виконтесса пытается свести ноги вместе, но вместо этого навалился лишь больше. От этого тихого стона башню снесло окончательно.
Медея не сдержалась. Позволила этому неприличному звуку выйти наружу. Но низ живота тянуло невероятно сильно, а прилегающая к лону ткань оказалась мокрой, что смущало вдвойне. Она посмотрела в эти горящие глаза, возбужденный взгляд которых, сопровождал действия мускулистых сильных рук, что буквально разрывали шнуровку платья, срывая всю одежду с женского тела. Тонкие кисти Медеи осторожно коснулись черных длинных одеяний экуора, которые больше напоминали длинный шелковый халат, небрежно запахнутый на одну сторону. Повелитель замер, жадно следя за тем, как виконтесса медленно снимала с него одежду, а затем перевел взгляд на пышную грудь, покрывшуюся мурашками, Медея же вновь покраснела до кончиков ушей, увидев идеальное тело голого мужчины и то, что уже, по-видимому, давно стояло внизу.
Подтащив девушку к себе и подарив ей очередной пылкий поцелуй, Рагнар закинул женские ноги на свои бедра, а после уперся возбужденным органом в лоно. Обхватив тело повелителя и руками и ногами, Медея уткнулась в ключицу мужчины, сжимая ягодицы, когда член лишь коснулся внутренней стороны ног. Он вошел внутрь. Виконтесса крепко зажмурилась, вцепившись в широкую спину Рагнара пальцами, пытаясь справиться с ощущением боли, что сопровождалось невероятным возбуждением, разливающимся по всему телу. Экуор же остановился, давая девушке время привыкнуть, но по его дрожащим мышцам нетрудно было понять, сколько сил он прилагает, чтобы сдержаться и не вогнать член внутрь целиком. Он входил медленно, осторожно, пока не вошел полностью, выбив из Медеи вместо жалобного писка сладострастный стон. Еще один такой стон, и он предательски быстро кончит, сжимая в объятиях это дрожащее тело. Было бы прекрасно, если бы сейчас он подарил бы ей свое семя, она бы забеременела и стала бы его навечно. Но, все ведь обоюдно, черт бы побрал эти правила. Да и, впрочем, теперь он и так не отпустит её никуда и никогда. Теперь она принадлежит ему.