Выбрать главу

Послышалось цоканье огромных копыт. Медея подняла голову, хмуро оглядывая родного брата Рагнара. Они действительно были похожи. Но, если Рагнар создавал впечатление воина яростно, но мудрого, то этот кентавр излучал бездумную жажду крови и смерти. Он сверлил её лицо сумасшедшим взглядом, и одним только Небесам было известно, что же он на самом деле сейчас думает. Девушка подтянула к себе колени и отвернула голову: смотреть на это существо долго было попросту невозможно, - тотчас задыхался от тяжелого воздуха, что окутывал могучее тело.

– Любовь зла, полюбишь и человека…– кентавр усмехнулся и, наклонившись, резко схватил девушку за подбородок, впиваясь ногтями в её щеки. – А, может, и правда повесить? Давненько я не видел женских бездыханных тел, висящих в петле!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стало не по себе? Да это выражение не описывает и малой доли того, насколько стало страшно в тот момент. Здесь не было месту ни блефу, ни лжи, каждое слово звучало, как приговор, и, к сожалению, именно этот кентавр выбирал исполнять его или нет. Рейр вонзил ноготь в уголок губы, из которой пошла струйка крови. Крепко зажмурив глаза, чтобы смахнуть выступающие слезы, Медея посмотрела на безумца и, наконец, дала волю своему страху. Его красные глаза смотрели на свежую кровь так, словно это была самая долгожданная и желанная вещь в мире. Попытавшись инстинктивно отдернуть голову назад, чтобы это лицо было подальше от нее, виконтесса тут же тихо вскрикнула, когда мужская рука жестоко приблизила её лицо еще ближе, а по уголку губы прошелся влажный язык, слизывающий алую струю.

– Вкусно…Чертовски вкусно…

Он схватил её за талию всего одной рукой, кинув на плоскую поверхность очередного валуна, который явно был им же и разрублен в яростном порыве. Вместо серого неба виконтесса с ужасом смотрела на нависшего над ней кентавра.

– И в каком виде он тебя таранит? – басовитый смех коснулся оголенной шеи, когда Рейр наклонился к девушке, явно принюхиваясь. – Не сильно-то от тебя им и воняет. Значит, в жалком человеческом виде? Рагнар предает сам себя…

– Ты…– получилось как-то хрипло и очень вяло, – ты…уже проиграл…

Слова перед разумными мыслями? Да, когда тело уже на половину состоит лишь из адреналина, о последствиях думаешь гораздо позже. Не хотела умирать просто так? Хотела хотя бы плюнуть в душу перед собственной смертью? Что ж, у нее получилось. Радужка бывшего экуора стала ярче, ноздри хищно раздувались. Удар замахнувшейся руки пришелся прямо по ребрам, и девушка, закричав, скатилась по камню на холодную землю. Быть может, если бы страх не сковывал тело, она бы взвыла от раздирающей боли.

– То сражение выиграл не он!!! – алебарда вонзилась в землю в той стороне, куда сейчас пыталась отползти Медея. – Я убью их всех!!! А ты, – Рейр схватил виконтессу за лодыжку, подтягивая её к себе, – будешь стоять и смотреть, как твой экуор подыхает на твоих глазах! А он, умирая, будет видеть, как я насилую его драгоценную любовь! Ну, что думаешь? Прекрасная месть?!

Притянув девушку к себе, Рейр с сумасшедшей улыбкой взглянул в измазанное грязью и кровью лицо, желая увидеть на нем страх и слезы. Но ожидал ли он увидеть на милом личике ненависть?

 

***

Он чувствовал её. Чувствовал её сильные эмоции, притягивающие его подобно огромному магниту, подобно гипнозу, под которым экуор мчался по все редеющему испепеленному лесу. Позади еле поспевали главы, а также десяток стражей кентавров и нагов, перед которыми шел единственный выживший ездовой скорпион, неся на своей спине Давена и Минара. Остальные, как бы сильно не жаждали помочь, в бою были бесполезны. Он чувствовал её. Чувствовал её кровь, что врезалась в нос и действовала подобно сильному наркотику. В этот раз он убьет его. Изрубит его сердце лезвием алебарды за то, что на землю пролилась её кровь.

Тело пронзил острый импульс, вслед за которым последовал душераздирающий крик. Собственное тяжелое дыхание вновь сбилось, а перед глазами возникли темные круги не то от ярости, не то от боли, которую испытывал экуор при одной лишь мысли о муках той, кому он уже безвозмездно отдал сердце. Убьет…Убьет! Разорвет руками, сожмет пальцами эту гнилую бездыханную плоть, посягнувшую на нечто святое и неприкасаемое. Ладонь схватила рукоять испачканной в чужой крови алебарды, мощные копыта, несшиеся по сожженной земле, пускали по поверхности ряды трещин, разрастающихся подобно кругам на водной глади.