– О, здравствуйте, сэр. Будьте добры пройти сюда, сэр, – выдохнул Кот.
Темный Незнакомец одарил его удивленным взглядом. И было чему удивляться, подумал Кот, рассеянно оглядываясь. Кухня пребывала в обычном беспорядке. Плита была вся в золе. К еще большему своему испугу, Кот обнаружил на столе пряничных человечков, которых готовила миссис Шарп. Ингредиенты для чар лежали на одном краю стола – заваленном грязными пачками газет и маленькими старыми кувшинами, – а сами имбирные пряники были разбросаны в центре стола. На дальнем конце мухи собирались над мясом для ужина, которое выглядело столь же неряшливым, как и чары.
– Кто ты? – спросил Темный Незнакомец. – У меня чувство, что я должен тебя знать. Что у тебя в шапке?
Кот был слишком занят осмотром кухни, чтобы по-настоящему слышать его, но уловил последний вопрос. Удовольствие вернулось к нему.
– Яблоки, – показал он их Незнакомцу. – Чудесные сладкие яблоки. Я нарвал их в одном саду.
Незнакомец посмотрел мрачно:
– Рвать яблоки в чужом саду – форма воровства.
Кот прекрасно это знал. И считал, что указывать на это – весьма безрадостно даже для Городского Советника.
– Я знаю. Но спорим, в моем возрасте вы тоже так делали.
Незнакомец слегка кашлянул и сменил тему:
– Ты так и не сказал, кто ты.
– Разве? Извините. Я Эрик Чант. Но все зовут меня Кот.
– Значит, Гвендолен Чант – твоя сестра? – спросил Незнакомец.
Он становился всё более суровым и сожалеющим. Кот подозревал, что он посчитал кухню миссис Шарп настоящим вертепом.
– Верно. Не пройдете ли сюда? – произнес Кот, надеясь увести Незнакомца. – Там чище.
– Я получил письмо от твоей сестры, – сказал Незнакомец, не двигаясь с места. – Она создала у меня впечатление, что ты утонул вместе с родителями.
– Должно быть, вы ошиблись, – рассеянно ответил Кот. – Я не утонул, потому что держался за Гвендолен, а она ведьма. Там опрятнее.
– Понимаю, – сказал Незнакомец. – Меня называют Крестоманси, кстати.
– О! – произнес Кот. Это настоящий кризис.
Он положил шапку с яблоками прямо посреди чар, сильно надеясь, что таким образом испортит их.
– Тогда вам немедленно следует пройти в гостиную.
– Почему? – озадаченно спросил Крестоманси.
– Потому, – ответил Кот, окончательно выведенный из себя, – что вы слишком важный человек, чтобы оставаться здесь.
– Что заставляет тебя думать, будто я важный? – по-прежнему озадаченно спросил Крестоманси.
Коту захотелось встряхнуть его.
– Потому что. Вы носите важную одежду. И так сказала миссис Шарп. Она сказала, мистер Нострум отдаст свои глаза за три ваших письма.
– Мистер Нострум отдал свои глаза за мои письма? – спросил Крестоманси. – Они едва ли того стоят.
– Нет. Он просто дает Гвендолен уроки в обмен на них, – ответил Кот.
– Что? В обмен на собственные глаза? Как неудобно.
К счастью, в этот момент раздались топающие шаги, и в кухню ворвалась Гвендолен – запыхавшаяся, сияющая и ликующая.
– Мистер Крестоманси?
– Просто Крестоманси, – ответил Незнакомец. – А ты Гвендолен?
– Да. Мистер Нострум сказал мне, что здесь кеб, – выдохнула Гвендолен.
За ней появилась миссис Шарп, почти столь же запыхавшаяся. Они взяли разговор в свои руки, и Кот был им за это благодарен. Крестоманси, наконец, согласился пройти в гостиную, где миссис Шарп почтительно предложила ему чашку чая и блюдо со слабо машущими руками пряничными человечками. Кот с интересом заметил, что Крестоманси тоже не хватило духу съесть их. Он выпил чашку чая – пустого, без молока и сахара – и расспросил, как Гвендолен с Котом оказались с миссис Шарп. Миссис Шарп пыталась представить всё так, будто она заботится о них задаром, просто по доброте душевной. Она надеялась побудить Крестоманси платить ей за их содержание, вдобавок к Городскому Совету.
Но Гвендолен решила быть кристально честной.
– Город платит, – пояснила она, – потому что все ужасно сожалеют об аварии.
Кот был рад, что она это сообщила, хотя и подозревал, что Гвендолен уже начинает выбрасывать миссис Шарп, точно старое пальто.
– В таком случае, я должен пойти поговорить с мэром, – сказал Крестоманси и встал, протерев свой великолепный цилиндр об элегантный рукав.
Миссис Шарп вздохнула и сгорбилась. Она тоже знала, что делает Гвендолен.
– Не тревожьтесь, миссис Шарп, – сказал Крестоманси. – Никто не желает, чтобы вы остались без средств, – затем он пожал руки Гвендолен и Коту. – Конечно, я должен был навестить вас раньше. Простите меня. Понимаете, ваш отец был чертовски груб со мной. Надеюсь, мы еще увидимся.
Затем он ушел в свой кеб, оставив миссис Шарп угрюмой, Гвендолен ликующей, а Кота нервничающим.
– Почему ты так счастлива? – спросил Кот Гвендолен.
– Потому что он был тронут нашим положением сирот, – ответила Гвендолен. – Он усыновит нас. Мое будущее обеспечено!
– Не говори ерунды, – огрызнулась миссис Шарп. – Твое будущее такое же, каким было всегда. Может, он и пришел сюда во всем своем великолепии, но он ничего не сказал и ничего не обещал.
Гвендолен уверенно улыбнулась:
– Вы просто не видели, какое письмо я написала: растопит даже каменное сердце.
– Возможно. Но у него нечего растапливать, – возразила миссис Шарп.
Кот готов был согласиться с миссис Шарп – тем более, у него возникло неуютное чувство, что до того, как появились Гвендолен и миссис Шарп, он каким-то образом умудрился оскорбить Крестоманси так же сильно, как когда-то его отец. Он надеялся, что Гвендолен этого не поняла. Иначе она будет в ярости.
Но, к его изумлению, Гвендолен оказалась права. После обеда их навестил мэр и сообщил, что Крестоманси устроил, чтобы Кот и Гвендолен жили с ним, как члены его семьи.
– И полагаю, мне не надо говорить, как вам повезло, детки, – сказал он, когда Гвендолен испустила вопль радости и обняла кислую миссис Шарп.
Кот нервничал больше, чем когда-либо. Он потянул мэра за рукав:
– Если позволите, сэр, я не понимаю, кто такой Крестоманси?
Мэр ласково потрепал его по голове:
– Весьма именитый джентльмен. Вы скоро начнете водить дружбу со всеми коронованными особами Европы, мальчик мой. Что ты об этом думаешь, а?
Кот не знал, что думать. Это не говорило ему абсолютно ни о чем и заставляло нервничать еще больше, чем раньше. Он предположил, что Гвендолен написала в самом деле ужасно трогательное письмо.
Так произошла вторая грандиозная перемена в жизни Кота, и он боялся, что она станет весьма печальной. Всю следующую неделю, пока они носились по магазинам, чтобы жены Советников купили им новую одежду, и пока Гвендолен становилась всё более возбужденной и торжествующей, Кот обнаружил, что скучает по миссис Шарп и по всем остальным – даже по мисс Ларкинс, – как будто уже покинул их. Когда пришло время садиться в поезд, город устроил им пышные проводы – с флагами и духовым оркестром. Это расстроило Кота. Он напряженно сидел на краешке сиденья, боясь, что ему предстоят времена странностей и, возможно, даже несчастья.
Однако Гвендолен чинно расправила новое элегантное платье, поправила новую очаровательную шляпку и изящно откинулась на спинку сиденья.
– Получилось! – радостно произнесла она. – Разве это не чудесно, Кот!
– Нет, – несчастно ответил Кот. – Я уже скучаю по дому. Что ты наделала? Почему ты так счастлива?
– Ты не поймешь, – ответила Гвендолен. – Но немного я тебе расскажу. Я наконец-то выбралась из вялого Уолверкота – от глупых Советников и ничтожных некромантов! И я поразила Крестоманси. Ты ведь видел это, да?
– Я ничего такого не заметил. То есть я видел, что ты была с ним мила…