— Хм. Это ты.
— Да, я, — ответила Незуко, — вы, наверное, хотели поговорить с Танджиро? Он навещает Канао в Поместье бабочки. Ой, извините, я имела в виду — ему требовалось посетить клинику. Пройти полное обследование и провести дополнительные процедуры для его руки, и, конечно же, какуши скучают по нему, так что он должен увидеть и их, поэтому…
Вопросительный взгляд Санеми заставил ее прерваться.
—… поэтому тут только я, — застенчиво закончила она.
— Только ты, — согласился Санеми с насмешливой улыбкой.
По крайней мере теперь он выглядел иначе, более расслабленным. Незуко облегченно вздохнула.
— Не хотите войти?
— Нет, это… ничего важного. Наш разговор может и подождать.
Любопытно — Санеми не из тех, кто ходит в гости без причины, и он точно не из тех, кто ждет. На нем больше одежды, чем обычно, как будто он собрался в дальний путь. Незуко обеспокоенно нахмурилась.
— Что-то случилось?
Санеми молча развернулся и хотел уйти. Но Незуко не была готова его отпустить. Она пыталась крикнуть, настоять, чтобы он остался, но единственное, что ей удалось — неуклюже дернуть парня за рукав.
— Ах, — выдохнула она, когда Санеми обернулся, удивленный ее напором, — останьтесь! Хотя бы ненадолго…
Ей было стыдно за свою наглость. Она боялась ответа Санеми. Но он вздохнул и осторожно выдернул рукав из ее пальцев.
— Хорошо, — прорычал он наигранно раздраженно, — но лучше тебе найти что-то, что я могу съесть.
— Охаги, — радостно ответила Незуко, — а к чаю я испекла блинчики. Как я счастлива, что вы их попробуете!
Окрыленная успехом, она порхала по дому. Незуко напевала приятную мелодию, накрывая стол. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, насколько тихо и пусто в доме. Она одна, если не считать человека, сидящего за чайным столом.
«Нет, нас двое».
Ее наивное сердце перешло на галоп, хотя разум пытался пристыдить его. Помолвленной девушке нельзя так радоваться тому, что другой мужчина наконец-то остался с ней наедине. Постыдные мысли.
Но вот же он, в ее доме, за ее столом, наблюдает за каждым движением и ждет, когда она присоединится. Глаза Санеми смотрели так мягко, и Незуко не могла заставить себя чувствовать вину, как бы ни пыталась.
Он слишком очаровательно ухмылялся, а она слишком мило нервничала. Незуко наивно и беспечно рассказывала о том, где делала покупки, как неожиданно получила скидку на чай, красную фасоль и сахар, а также как прилегла поспать после того, как утомилась. Ей не следовало так много говорить, но его искренняя заинтересованность уговаривала ее продолжать.
Незуко убедила себя вернуться на правильный путь, как только Санеми допил первую чашку чая.
— Итак, Шинадзугава-сан. Зачем вы хотели видеть моего брата?
— Этого засранца? — Санеми сделал большой глоток, — слышал, у него наконец-то хватило смелости просить Цуюри выйти за него замуж. Он знает, что делает? Танджиро ведь понимает, что я убью его, если он сотворит какую-нибудь глупость?
И это еще один факт о Шинадзугаве Санеми: он защищал всех девушек, оставшихся в Поместье бабочки. Поначалу это казалось неуместным, но со временем его поведение перестало кого-либо удивлять. Санеми всегда хорошо относился к детям и уважал женщин. Возможно, дружба с Шинобу и ее старшей сестрой Канаэ также заставила его чувствовать ответственность за выживших.
В любом случае это был не первый раз, когда Санеми предупреждал Танджиро.
— Он понимает. Танджиро не сделает ничего, что могло бы навредить Канао. Знаете, он действительно любит ее, — попыталась защитить брата Незуко.
Глупо думать, что Танджиро когда-либо намеренно обидит Канао. Если бы только Санеми видел, как ее брат влюблен. Он бы сразу понял, что не стоит так злиться. Тем не менее сказать, что Санеми не нравилась эта идея — значит ничего не сказать. Незуко чувствовала, как внутри него нарастает гнев. Неужели он так сильно не любит Танджиро?
— Это не так уж и важно. Он хоть понимает, через что придется пройти этой девушке? Или твой брат совсем идиот?
— Что плохого в их отношениях? Все, что Танджиро хочет — остаться с ней навсегда.
Санеми глубоко вздохнул, расслабляя стиснутые челюсти. Он смотрел на Незуко, изучая ее лицо, как будто она сказала что-то крайне смешное. И тут она поняла, что от Санеми волнами исходит не раздражение, а разочарование. Искреннее беспокойство. И боль.
— Ты не знаешь, — сказал он внезапно севшим голосом, — брат не признался тебе. Чего он ждет, чертов кретин?
Незуко заговорила, сражаясь с подкатившим к горлу комом: — Чего я не знаю? Почему вы так уверены, что Канао будет несчастлива, выйдя замуж за Танджиро? Шинадзугава-сан, что вы…
Он внезапно поднялся, напряженно застыв.
— Это чертовски… — прервал он сам себя, мысленно ругая за ненормативную лексику, — мне нужно идти. Прямо сейчас.
Будучи бывшим Столпом, Санеми мог двигаться со скоростью ветра, но Незуко не дала ему уйти, подбежав сзади и обняв.
— Не оставляй меня, пожалуйста, — умоляла она, почти плача и не замечая, что сбилась с уважительного тона, — ты что-то знаешь, правда? Что-то о Танджиро… и о том, что с ним случится?
Она почувствовала, как тело под ее руками оцепенело. Санеми осторожно оглянулся и ответил: — Да.