Она поднимает руки, заключает его в объятия, они плывут, как призраки в чьей-то фантазии, неразрывно связанные желанием и невыносимой сладостью долгого нескончаемого поцелуя. Губы ее призывно шевельнулись под его губами, она шепчет...
—Папа!
Бун разом проснулся, когда дочка прыгнула ему на спину. Невразумительно забормотал, и она захихикала, чмокнув щетинистую щеку.
Проснись! Я завтрак приготовила!
Завтрак... — проворчал он в подушку, прокашливаясь после сна и стараясь прогнать сновидение. — Который час?
Маленькая стрелочка на десяти, а большая на трех. Я поджарила тосты с корицей и налила в стаканчики апельсиновый сок.
Бун застонал и перевернулся, глядя заспанными глазами на Джесси, яркую, как солнечный лучик, в розовой хлопчатобумажной блузе и шортах. Пуговицы застегнуты наперекосяк, но волосы расчесаны.
Давно встала?
Очень давно. Дэзи вывела и покормила. Сама оделась, почистила зубы и посмотрела мультики. Потом проголодалась и приготовила завтрак.
Деловая девочка.
Угу. И сидела тихо, чтобы рано тебя не будить в выходной.
Правда тихо, — подтвердил Бун, перестегивая пуговицы на рубашке дочки. — По-моему, ты заслужила награду.
Глазки вспыхнули.
Какую? Что мне за это будет?
Как насчет розового животика?
Он свалил хохочущую девочку на кровать и начал с ней бороться. Прикинувшись, будто совсем выдохся и сдается, отдал ей победу, позволив вновь влезть на спину.
Ты мне не по силам.
Потому что я овощи ем, а ты нет.
Кое-что ем.
А по-моему, нет.
Когда тебе стукнет тридцать три года, тоже не станешь есть брюссельскую капусту.
А я ее люблю.
Бун усмехнулся в подушку:
Только потому, что я замечательный повар. Тогда как моя мама не выдерживала никакого сравнения.
Она даже сейчас не умеет готовить. — Джесси вывела пальчиком на голой спине отца собственное имя. — Вместе с дедушкой Сойером ходит куда-то обедать, чтобы только не дома.
Потому что дедушка Сойер далеко не дурак. — Бун отметил проблемы с написанием буквы «с». Над этим надо поработать.
Ты сказал, что сегодня мы будем звонить всем бабушкам и дедушкам. Будем?
Конечно, часа через два. — Бун перевернулся, глядя на дочку. — Скучаешь по ним, детка?
Угу. — Высунув язык, девочка принялась выписывать на его груди «Сойер». — Как-то странно, что их рядом нет. Они к нам в гости приедут?
—Обязательно. — Вечное чувство вины перед родителями. — Тебе хотелось бы остаться в Индиане?
Джесси выкатила глаза.
Ни за что! Там нет ни пляжа, ни чаек, ничего такого, ни большой карусели в городе, ни Аны в соседнем доме! Здесь лучше всего на свете.
И мне тут тоже нравится. — Бун сел, чмокнул дочку в лоб. — Теперь проваливай, дай одеться.
Прямо придешь завтракать? — уточнила она, слезая с кровати.
Разумеется. Я такой голодный, что мигом проглочу все тосты с корицей.
Довольная, Джесси метнулась к двери.
—Сейчас еще сделаю.
Зная, что она поверит на слово и поджарит целую буханку, Бун поспешно принял душ, решил не бриться, натянул футболку и шорты, больше годившиеся в половые тряпки.
Он изо всех сил старался не вспоминать сон. В конце концов, интерпретировать очень просто. Он хочет Ану — не такая уж новость. А сплошь белые декорации — символ ее невинности.
Страшно до чертиков.
Джесси на кухне деловито намазывала маслом очередной кусок хлеба. На блюде гора тостов, в большинстве подгоревших. Пахнет корицей.
Бун сначала налил себе кофе, а потом уже взялся за тост, затвердевший, холодный, с комочками засахаренной корицы. Джесси явно унаследовала кулинарный талант бабки.
—Потрясающе, — объявил он, демонстративно причмокнув. — Мой излюбленный воскресный завтрак.
—Думаешь, Дэзи можно немножечко дать? Бун снова взглянул на гору тостов, потом на собачку, высунувшую язык. Если повезет, щенок сожрет половину воскресного завтрака.
—По-моему, можно. — Он наклонился, дал Дэзи понюхать кусочек, твердо и безапелляционно приказал сидеть, как написано в руководстве по дрессировке.
Дэзи, высунув язык, виляла хвостом. Бун прижал ей спину.
—Сидеть!
Собачка присела и сразу вскочила на четыре лапы, прыгая на него.
—Ладно, проехали.
Он высоко поднял хлеб и повторил команду. Вспоминая, с какой легкостью добивается послушания Ана, через пять безнадежных минут уговорил Дэзи присесть на задние лапы. Довольная собой собачка мигом проглотила подачку.
Смотри, пап, сидит!
М-м-м... допустим. — Бун поднялся, налил себе кофе. — Выйдем потом во двор, позанимаемся по-настоящему.