Если бы это было так просто... — Ана отвернулась, подыскивая верный ответ.
Будет. — Бун боролся с внезапным приступом паники. — Когда я вошел нынче утром, видя тебя в постели в обнимку с Джесси... не могу выразить, что испытал в ту минуту. Понял, что хочу именно этого. Чтобы ты была здесь. Рядом. Хочу вместе с тобой растить Джессику, потому что ты ее любишь. Хочу других детей. В будущем.
Ана закрыла глаза перед слишком сладким прекрасным видением. Из-за ее страхов они оба лишатся возможности осуществить мечты.
Если скажу сейчас «да», прежде чем ты поймешь и узнаешь меня, это будет нечестно.
Я тебя знаю. — Бун снова развернул ее к себе лицом. — Знаю, что в тебе есть страсть, сострадание, чуткость, знаю, что ты верная, щедрая, искренняя... Сильно привязана к родне, любишь романтическую музыку и яблочное вино... Знаю, как звучит твой смех, чем ты пахнешь... Знаю, что смогу сделать тебя счастливой, если позволишь.
—Ты сделал меня счастливой. Поэтому я хочу точно так же тебя осчастливить. Не знаю, что делать... — Ан высвободилась из рук Буна, прошлась по кабинету, сбрасывая напряжение. — Не знала, что это произойдет так быстро, пока я не совсем уверена. Клянусь, если бы догадалась, что ты думаешь о женитьбе...
Обручиться. Стать его женой. Невозможно представить связь драгоценнее этой.
Надо признаться. Пускай сам решает, принять ее или отвергнуть.
Ты со мной гораздо честнее, чем я с тобой.
В каком смысле?
В том, какой ты на самом деле. — Ана закрыла глаза и вздохнула. — Я трусиха. Легко отступаю перед злом, жутко боюсь боли — физической и моральной. Слишком остро чувствую то, чего другие просто не замечают.
Ана, о чем ты? Не понимаю...
Конечно, не понимаешь. — Она стиснула губы. — Можешь признать, что есть люди, которые чувствуют гораздо сильнее, глубже, тоньше других? И поэтому устанавливают защиту, ограждающую от слишком бурных эмоций, кипящих вокруг? Вынуждены устанавливать, чтобы не погибнуть...
Подавив нетерпение, Бун с трудом улыбнулся:
—Стараешься заморочить мне голову?
Она со смехом закрыла глаза руками.
—Подожди. Я должна объяснить и не знаю как. Если бы могла... — Ана попятилась, решив все рассказать, и при этом задела альбом, упавший со стола, автоматически наклонилась за ним.
Может быть, рука судьбы открыла его на недавно сделанном наброске. Ана долго рассматривала великолепный рисунок. На нее смотрело чудовищно искаженное лицо злобной ведьмы в черном капюшоне. Бун очень хорошо понимает, что такое зло.
Не обращай внимания. — Он попытался забрать альбом, но она затрясла головой.
Это для твоей сказки?
Да. Для «Серебряного замка». Пожалуйста, не увиливай.
Я вовсе не увиливаю. Дай мне еще минутку. Объясни, что ты нарисовал.
К черту картинки, Ана.
Пожалуйста, прошу тебя.
Бун запустил пальцы в волосы, им овладело чувство безнадежности.
Не совсем то, что кажется. Злая колдунья зачаровала принцессу в замке. Я хотел изобразить заклятие, от которого никто не способен избавиться.
И поэтому выбрал колдунью.
Знаю, слишком очевидно. Хотя сказка этого требует. Мстительная завистливая ведьма, которую взбесила доброта и прелесть принцессы, наложила заклятие, заперла ее в замке, отрезала от любви, жизни, счастья. Потом истинная любовь побеждает, заклятие снято, колдунья посрамлена. Дальше все живут счастливо до конца жизни
Кажется, для тебя все колдуньи злые и расчетливые. — Расчетливые. Именно это слово бросил ей в лицо Роберт. Только сейчас гораздо, гораздо хуже.
Просто оберегают свою территорию. Власть развращает, правда?
Ана отложила альбом.
Кое-кто так думает. — В конце концов, это просто набросок. Иллюстрация к вымышленной истории. Но рисунок напомнил, какое огромное расстояние им еще надо преодолеть. — Бун, у меня есть одна просьба.
Сегодня можешь просить что угодно.
Дай мне время. И веры Я люблю тебя. Ни с кем другим не желала бы прожить жизнь. Только мне нужно время. Тебе, кстати, тоже. Неделя, — потребовала Ана, не дожидаясь возражений. — Всего неделя. До полнолуния. Потом я кое-что расскажу. Надеюсь, что ты после этого снова попросишь меня стать твоей женой. Если сможешь, то я скажу «да».