— Маме скажешь? — обрывая меня на полуслове, прищурился Антон.
— Нет. Но сообщу одной особе, что ты приехал, — напомнила про его несостоявшуюся подружку, от которой Антон еле избавился. Доставала она его знатно, всех девчонок отгоняла на пять километров от её прелести.
— Ццц, какая же ты жестокая, — брат вернул мне пакет. — Ладно. Держи, но мне бы хотелось перетереть с этим крашем.
— Хотеть не вредно, — показав ему средний палец, я вышла из комнаты со своими вещами.
Разложив платье на кровати, я отправилась в ванную, пока никто не увидел меня расстроенной. Сегодня не тот день, чтобы грустить. Сегодня надо радоваться и быть счастливой. Вот я сейчас умоюсь, и буду в порядке.
Захватив с собой бокал красненького, я вернулась в комнату. Мама и Лиля радостно что-то обсуждали и красились. Я присоединилась к ним.
Вскоре, приведя себя в порядок, мы вышли в зал под восхищённые возгласы мужской троицы, которая уже блистала в парадно-выходном костюме. Папа с Вадимом были в рубашках и классических брюках, Антон же сменил одни драные джинсы на другие, менее драные и чёрного цвета, а вместо рубашки на нём красовалась белая футболка. Рассевшись, мы решили проводить старый год и сделать фотографии на память. А потом уже перед боем курантов, за двадцать минут, загрузиться в машину и поехать в центр города.
И всё шло вроде бы по плану.
51
Красивый оранжевый закат затопил своим светом всё вокруг. Тучи частично рассеялись, обещая новую порцию снега ночью. А сейчас я наслаждалась уходящим днём, вспоминая всё то, что принёс мне этот год. И плохое, и хорошее. Больше хорошего. Особенно за последний месяц.
Стемнело почти мгновенно. Солнце красным диском закатилось за горизонт, погрузив город во тьму, оставив несколько серо-малиново-синих штрихов. Но мегаполис не погрузился во тьму. Он продолжал жить, искрить жёлто-оранжевыми окнами в домах многоэтажек. Я, наверное, ещё бы долго стояла в тёмной комнате, предаваясь размышлениям и меланхолии, но от некоторых членов моей семьи спрятаться просто невозможно. Да и негде.
— Чего грустим? — спросил Антон и включил свет. Я немного зажмурилась, прикрывая глаза с непривычки. — Да и ещё в темноте. Пошли за стол, а то все тебя потеряли.
— Иду, — горестно вздохнула и поплелась вслед за братом.
— Что случилось? — уже серьёзно и без подколов спросил он, не давая выйти из комнаты. — Я не первый день тебя знаю. Это из-за него?
К горлу подкатил ком. Хотелось пожалиться, но я только уткнулась в его грудь и глубже вздохнула. А Антон просто покрепче обнял.
— А хочешь, я ему морду набью? — воодушевленно спросил он и я засмеялась. — Пошли, морду я ему, так и быть, набью позже.
— Не получится, — прошептала я, чтобы нас никто не подслушал.
— Это ещё почему? — так же тихо спросил младший, поигрывая своими хилыми мускулами.
— Он в другом городе, — потешила самолюбие этого оболтуса.
— А, жаль. Я бы его… — и показал мне пару апперкотов. Тоже мне, боксёр недоделанный.
— Разная весовая категория. Забудь, — Я махнула рукой и пошла к столу, но Антоха поймал меня за руку:
— Ой, только не говори, что ты влюбилась в дохляка.
— Он не дохляк, — пробурчала я, щипая его за бок.
— Ай! Он не дохляк, но ты не отрицаешь, что влюбилась. Ха! — развеселился братишка, потирая ушибленное место.
— Я… Ладно, подловил. И только попробуй кому-нибудь ляпнуть. Размажу.
— Пф! Да больно надо! — он закатил глаза, показывая полную незаинтересованность. Но я брата тоже знаю не первый день. Сделав заметку в уме, я вышла из комнаты.
Стукачок.
Жаль, что уже не мелкий. И не скрутишь эту детину теперь.
— Я тебя предупредила, — тихо, но с легкой угрозой в голосе произнесла я, садясь за праздничный стол.
— А я тебя услышал, не беспокойся, систер, — ответил Антон, наклоняясь ко мне, и лучезарно улыбнулся всей нашей честной компании.
— О чём вы там шепчетесь? — заинтересовалась мама.
— Ни о чём, так, — успокоила я её.
— Кирюха влюбилась! — оповестил этот смертник родичей, жмурясь от счастья.
— Заткнись! — прошипела я в его сторону.
— Это в Кирилла? — подлила масло в огонь мама.
— Мама! — воскликнула я возмущённо. Они сговорились, что ли?
— А что мама? Симпатичный молодой человек, — добавила родительница, шепнув Лиле, что видела фото.
— Так, так, — вклинился папа. — А я почему не знаю?
— Тошик, тебе не жить, — пообещала я предателю-братцу, выразительно проведя большим пальцем по горлу.