Хорошо, что почти все уже разошлись по домам, кроме меня и ещё парочки коллег, на этаже. С удивлением обнаружила, что в кабинете, где я имела честь работать кроме меня никого не осталось. Ещё раз осмотревшись, увидела только ещё один включённый комп. И за ним работает Галия, которая судя по всему, куда-то временно вышла. А я даже и не заметила. Настолько погрузилась в работу.
Особо не торопясь, я поднялась с кресла, размяла немного поясницу, которая уже нещадно ныла в последнее время, и решила подойти к зеркалу. Оно как раз висело с боковой стороны нашего стеллажа. И уже там подтереть влажной салфеткой то безобразие, что я успела натворить. Косметичку в этот раз, забыла дома. Да и плевать. Кто меня сейчас увидит?
Но, если день не задался с самого утра, то и надеяться на приятно-хороший вечер тоже не стоит. Не успела я дойти, как дверь резко отворилась без стука, явив моему взору помятого и взбудораженного Решетова.
Явился!
Я замерла от неожиданности в позе суслика — "авось не заметит", когда увидела его блуждающий взгляд по нашему кабинету. В поисках.
Ага. И так два раза, а потом нахмурился и закрыл дверь. Я всё же выдохнула, улыбнувшись своему везению. Не успела сделать и шагу, как дверь снова открылась, но теперь Кирилл с сомнением смотрел прямо на меня. Потом уголки его губ поползли вверх, обнажив белые и ровные зубы. Конечно, глупо было надеяться, что этот гад будет вести себя тихо. И секунды не прошло, как он начал ржать. Хорошо, что никого не было рядом в этот момент.
Я была готова его придушить. Особенно, когда он закрыл дверь, а с той стороны послышались всхлипы, и смех повторялся по кругу. Подбежала к зеркалу и увидела, что же так рассмешило моего коллегу. Даже хмыкнула, чуть простив его смех. На меня смотрела панда. Уставшая, со складкой между бровями, но панда. И не такая милая, как хотелось бы.
Мда.
Дверь опять открылась, а я уже начала стирать свои художества.
— Оставь! — попросил Кир, сложив умоляюще ладони.
— Зачем? — подозрительно спросила я, не останавливаясь.
— Хочу сфоткать на память, и на холодильник в виде магнита прицепить, — и он реально достал телефон, настраивая камеру.
Я его отпихнула, но тут парень обнял меня за плечи, фиксируя мои руки, и сделал селфи. И не одно, судя по звуку, он поставил режим беспрерывной съёмки. Если на первом кадре я успела отвернуться, то на второй и десятый была застигнута врасплох, пытаясь вырваться из объятий этого орангутанга. Нифига себе силища! К его телу я была прижата по самое не хочу, ощущая тепло, волнение и что-то ещё. Чего конечно не должно быть.
Отпустил он меня спустя минуту, на ходу просматривая фотографии.
— А ну удали всё! Быстро! — я попыталась отнять его телефон. Но куда уж мне тягаться с этим шкафом длинноруким?
— Вот ещё, — довольно усмехнулся он. — Буду смотреть на твою фотку и заряжаться позитивом, ну и чтобы ночью не есть.
Решетов сейчас мало напоминал вышестоящее руководство. Больше был похож на мальчишку, которому подарили мешок очищенных мандаринов. Просто так. Как в том мультике, где все друг другу дарили букет, поднимая настроение. Но тут ещё до меня дошло, что обычно страшные фотки ставят перед сахарницей, чтобы дети сахар ложками не таскали. А он планировал на холодильник наклеить.
— Ты офигел?! — возмущенно закричала я, наплевав на субординацию. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Я ещё раз осмотрелась. Но в кабинете были мы вдвоём. И можно было не опасаться косых взглядов. Мне оставалось только экстренно дотирать размазанный мейк и возвращаться к своему компу, чтобы его выключить. А потом захватить сумку и на выход.
Нет. Однозначно, сотрудничать и помогать этому фрукту себе дороже. Уж лучше я буду подружкой невесты, чем терпеть насмешки и перерабатывать. Пусть сам канителится со своими отчётами, а я лично умываю руки. Тихая ярость тлела во мне ровно, помогая сконцентрироваться на сборе своих вещей, не обращая внимание на раздражающий объект, коим на данный момент являлся Решетов. Ему кто-то позвонил, стирая с лица задорную улыбку. Я даже позлорадствовала. Вот она, карма в действии.
— Слушай, — устало ответил он собеседнику, потирая переносицу. — Может уже хватит?