- И что было дальше? - спросила я, после того как Странник замолчал.
- Нечего, - ответил он, - она прошла и села на свободное место. Я, конечно, знал, что ей нужно делать, чтобы выйти из такого состояния. Бдинственное, чего я не знал, - как ей все это обьяснить. Поэтому она просто села на свое место, и мы поехали дальше.
- А что ты еще видел? - был мой следующий вопрос.
- Да практически все, о чем писал Кастанеда в своих книгах, - ответил Странник.
- То есть? - переспросила я.
Скажем так, мне повезло быть свидетелем практически всего, что описывал Кастанеда, - ответил он.
- И Орла ты видел? - поинтересовалась я.
- Мне не нравится называть эту силу Орлом, - ответил он, - я вообще не понимаю, зачем нужно давать название этой силе, ведь можно просто сказать. «сила, наделяющая осознанием», и все будет понятно.
- Расскажи, как ты этого добился? - попросила я.
- Я этого не добивался, это просто случилось, помимо моей воли, - ответил он.
- Как, без твоего участия? - не поняла я.
Вместо ответа Странник внимательно посмотрел мне в глаза, потом через какое-то время продолжил.
- В твоих глазах неверие. Сейчас тебя мучает один вопрос - а не было ли мое видение результатом моего воображения? Возможно, я просто хотел это «увидеть», после того как прочитал об этом у Кастанеды, и «увидел». На твой незаданный вопрос я отвечу, что это видение произошло задолго до того, как я прочитал Кастанеду.
- Расскажи, - еще раз попросила я.
- Хорошо, если сказать по правде, есть одна причина, по которой я тебе расскажу эту историю.
Знаешь, ты не первая, кому я говорил о том, что видел силу, наделяющую осознанием. И обычно сразу после этих слов в их глазах я видел такое же неверие, как и у тебя, - это нормально. Но у тех людей в глазах присутствовал еще и страх, и я знаю, откуда появляется этот страх. Это особый страх, страх оказаться недостойным.
Знаешь, когда тебе рассказывают, что добились определенных успехов на том поприще, на котором ты безрезультатно сражаешься не один год, и уверен, что это дело очень трудное, что это достижение - дело далекого будущего, то твоя реакция вполне предсказуема. Очевидно, люди чувствуют, что их несправедливо обошли там, где они считали себя профессионалами, потом у них появляется ощущение, что они в чем-то ограниченны, и также появляется чувство легкой зависти. Из-за того, что я дал им почувствовать себя ограниченными, они отправляют легкий негативный посыл в мою сторону. И как только они осознали, что испытывают по отношению ко мне негатив, причем, как они сами понимают, совершено несправедливый, они еще сильнее чувствуют свою недостойность. Если такой человек продолжает упорствовать, то это все растет как снежный ком, и потом восстановить нормальные отношения проблематично.
Сказать по правде, я еще никому толком и не рассказал, что именно я видел, по той простой причине, что чувствовал бессмысленность этого. Как только я начинал рассказывать о своем видении, то замечал, что им просто неинтересно, они сразу погружались в себя, и с ними происходили те метаморфозы, о которых я говорил.
Если увижу тот страх в твоих глазах, можешь считать, что все закончено, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал Странник с улыбкой, снова украдкой посмотрев мне в глаза. Потом он уселся поудобнее и погрузился в воспоминания.
- Это история произошла, когда мне было примерно десять лет, плюс-минус один год. Когда происходили эти события, я просто не думал о том, сколько мне лет, -начал свой рассказ Странник. - Б те времена я был далек от мистики, как и любой другой ребенок. До встречи с книжками Кастанеды было еще более десяти лет. Хоть я и считался уже достаточно взрослым, но в то время я даже не мог подумать о том, чтобы лечь спать одному, без матери. Как только мать куда-то ночью уходила, например, в соседнюю комнату к отцу, мне сразу же начинали сниться кошмары. И я просыпался с диким криком, на который мать прибегала из соседней комнаты и долго успокаивала меня. Но если я спал рядом с мамой, то сны мне не снились совсем, и такое положение дел всех вполне устаивало. И я, как и каждый ребенок в этом возрасте был уверен, что так будет продолжаться всегда.
В то время я уже начал формироваться как мужчина, и однажды мать, зайдя в комнату, заметила мое возбуждение. Тогда она приняла решение, что пора покончить с этим, и что мне пора спать одному. Она сказала мне об этом и привела доводы, что я уже достаточно взрослый, что в моем возрасте должно быть стыдно продолжать спать с мамкой, и что я не могу спать с ней вечно.
По правде сказать, мне не было стыдно оттого, что я сплю с мамкой, но сразу возражать я не стал, потому что чувствовал себя виноватым. Мне было стыдно потому, что мать заметила мое возбуждение. С этими словами моя мать стала расстилать соседнюю кровать - в спальне две кровати стояли рядом, и, постелив постель на второй кровати, она сказала мне, чтобы я ложился туда. Каждый ребенок точно знает, что нужно делать и как поступить, чтобы заставить взрослых выполнить то, что ему нужно. Поэтому все это я воспринимал не очень серьезно. И, укладываясь в кровать, я был уверен, что и в этот раз все будет по-моему.