Но я не помнил, чтобы я кому-то сломал руку. И я ответил этим детям, что помню, как я играл с ними в прятки, но никому нечего не ломал. Тогда они стали обвинять меня в том, что я вру, но я все равно не соглашался с ними. Я ответил, что хорошо помню все события этого вечера и что такое событие я, конечно, не забыл бы. Тогда они обвинили меня в том, что я просто трус, и что я просто выбрал, что помнить, а что нет.
Хоть я тогда и понимал что такое возможно - не помнить того, чего не хочется, но от этого события у меня остались только приятные воспоминания, не было никакого неприятного осадка, и поэтому я не соглашался с ними. Мне просто хотелось, чтобы они ушли и оставили меняв покое. Но они стояли непреклонно и не собирались никуда уходить. Тогда я с вызовом сказал им, что если такой случай действительно был, пусть они опишут, как именно это произошло. Один из этих детей сказал, что во время очередного прыжка я приземлился на девочку, наблюдавшую за нашей игрой.
Я попытался вспомнить это событие, но так ничего и не вспомнил и спросил, зачем они пришли. Тогда один из них, настроенный менее воинственно, ответил, что они пришли для того, чтобы я признался в том, что сломал руку маленькой девочке. Остальные дети окружили меня, и под их жесткими взглядами я почти увидел, как я прыгнул на маленькую девочку. Но в этом воспоминании чего-то не хватало, и я так и не смог вспомнить, кто была эта девочка.
Тогда я сказал, что соглашусь только в том случае, если увижу эту девочку. Они ответили, что это невозможно, так как она сейчас лежит в больнице, и ей очень больно. Мне уже ничего не хотелось, лишь бы только они ушли и оставили меня в покое, но я все равно еще не соглашался с ними. И тогда один из них спросил, помню ли я, как в тот вечер вернулся домой. Я попытался вспомнить, но мои воспоминания заканчивались в момент окончания игры. В тот день мы решили, что игра просто потеряла всякий смысл, так как больше никого нельзя было поймать. Но они утверждали, что я не запомнил, как эта игра закончилась потому, что она закончилась тем, что я сломал руку маленькой девочке. Ей было очень больно, она кричала и плакала, а я вместо того, чтобы помочь ей, убежал домой, как последний трус, и потом выбрал ничего не помнить.
И тут на каком-то уровне я понял, что это все может быть правдой. Я допустил мысль, что действительно мог сломать руку той девочке. Но я все-таки не понимал, чего на самом деле хотят эти дети, под их взглядами я почувствовал себя дурно. И посмотрев на них, я понял. они хотят, чтобы я отказался от своих побед и согласился с ними, чтобы мне просто было стыдно. Хоть я и не произнес ни слова, кажется, это мое решение их вполне устроило, и они ушли. Мне было стыдно, и я об этом никому так и не рассказал.
- Твоя история чем-то напоминает историю Карлоса Кастанеды, - сказала я после того, как Странник закончил свой рассказ.
- Верно, - ответил Странник. - Именно поэтому я и рассказал ее тебе. Похоже, нас всех обрабатывают по определенной программе, для того, чтобы мы считали себя ничтожествами.
- Но это еще не вся история. Спустя годы после того, как я прочитал о похожем случае у Кастанеды, я вернулся туда, где проходили эти события. Я решил найти эту девочку, попросить у нее прощения и узнать, не могу ли чем-нибудь ей помочь.
С тех пор прошло уже очень много времени, все участники той истории стали уже взрослыми, я долго жил в другом районе, так что найти эту девочку было проблематично. Тогда я осторожно попытался расспросить у своей матери, знает ли она что-нибудь про эту девочку и если что-то знает, то не знает ли она, где сейчас она живет. Но мать сказала, что не знает никакой девочки, и что такой девочки вообще никогда не существовало.
Я понял, что найти эту девочку мне так и не удастся. Я не знал, что мне делать и как загладить свою вину. Тогда я отправился на то место, где мы играл в прятки. И когда я пришел туда, то понял, что эти события просто не могли происходить в реальном мире. Козырек, с которого мы прыгали, находился на высоте около трех метров, и внизу было достаточно жестко. Даже будучи взрослым, я не рискнул бы прыгнуть оттуда. И тогда мне стало понятно, что на самом деле эта игра происходила в сновидении. Только в сновидении можно прыгать с такой высоты без всяких последствий. И именно потому, что это был сон, и он закончился одновременно с концом игры, я так и не смог вспомнить, как возвращался домой после игры, чем и воспользовалось чужеродное устройство. Мне также стало понятно, что и те четверо детей приходили ко мне в сновидении.
- Значит, эти события были не реальными, - сказала я, - и они не имеют силы.