— Давай вернемся в твою бухту.
Аделла все еще лежит подо мной. Она даже перестает пытаться подтянуть свои бедра выше над моей спиной, чтобы мой член вошел глубже в ее влагалище.
— Что ты сказал? — она тихо спросила.
Я двигаю свои поцелуи вниз по ее горлу, целясь в мышцу, бьющуюся как дикая тварь прямо под ее грудиной.
— Если бы ты была драконихой, я бы сказал, что пришло время присоединиться к нашим семьям. Мы преданы друг другу. А пара — территориальность — это для ранней любви. Мы с тобой уже состоявшаяся пара. Теперь это безопасно.
— Преданны, — повторяет она, как будто значение этого слова означает запертую в клетку, а не преданную верность между любящими супругами.
Но теперь я знаю, что моя пара не дракониха, чтобы напоминать себе об этом. Мы провели вместе много дней, много разговоров. Она не собирается сразу же думать, как женщина-дракон, или приходить к каким-либо выводам, которые я считаю естественными.
Но она все еще женщина.
Она все еще моя женщина.
И она, наконец, заявила, что любит меня.
Я целую ее сердце, мои глаза закрываются, когда ее пальцы пробегают по моим волосам, ее ногти скользят вверх по моей голове, даже если ее движения немного отрывисты, опровергая ее неуверенность в глубине своих чувств ко мне, ее страх. Но от моего стона Аделла расслабляется. Она целеустремленно щиплет меня и, обожженная овца с лимонной цедрой! Мне нравится, когда она так делает.
Я кусаю ее грудь, заставляя ее вскрикнуть от удивления, и толкаюсь в нее, принимая приглашение, которым она втайне собиралась отвлечь меня.
Но на этот раз, когда она уже совсем близко, я останавливаюсь.
Я даже — к своей и ее агонии — заставляю себя вырваться из нее.
— Что ты делаешь? — она плачет от отчаяния, ее ногти пытаются разорвать мои мышцы плеча.
Я жду, пока она посмотрит мне в глаза, а потом говорю.
— Я — твоя. Я хочу услышать, как ты скажешь это без паники.
Она упрямо качает головой в знак отказа.
Я улыбаюсь ей сверху вниз, и с медленными дразнящими движениями моих бедер, я снова нахожу свой путь внутри нее, покачиваясь, пока ее рот не открывается, медленно входя в нее.
— Моя Аделла, любовь моя. Я не думал, что есть что-то, чего я хочу больше, чем заставить тебя кончить.
Я выхожу из нее.
Аделла делает глубокий вдох, и в ее глазах отражается вся ее настороженность.
— Калос. Не делай этого.
Я соскальзываю вниз по ее телу, мои плечи заставляют ее бедра оставаться раздвинутыми, моя рука обхватывает ее бедра, удерживая ее на месте для меня.
— Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне, что ты чувствуешь. Вот чего я хочу больше всего на свете. Потом ты сможешь кончить.
Ее глаза превратились в узкие щелочки.
— Прямо сейчас я не думаю, что ты действительно хочешь услышать, что я чувствую к тебе.
Я целую ее холмик, затем обнюхиваю его своим носом, заставляя ее дыхание со свистом вырываться из нее в предвкушении. Я закатываю глаза и смотрю на нее.
— Просто помни. Три слова, и я заставлю тебя кончить так сильно, что ты даже не вспомнишь своего имени.
— Ты просто ужасен. Как насчет этих трех слов? — напряженно спрашивает она.
Ухмыляясь, я дразню языком начало ее расщелины.
— Извини.
Я обнимаю ее, заставляя дрожать ее бедра.
— Тебе придется попробовать еще раз. Это не те три слова, которые я жду услышать.
Мой язык тренировался в течение всего лунного цикла, и я точно знаю, как доставить удовольствие моей женщине.
К этому времени я уже набрался орального опыта, чтобы продержаться всю ночь, и мы это делаем. Конечно, мне помогает то, что я делаю небольшие перерывы в самые неудобные моменты.
— Ты чешуйчатый ублюдок! — кричит Аделла в какой-то момент, когда я довожу ее до такого состояния, что мне приходится зажимать ей запястья, чтобы она не рвала на себе волосы.
Виверн знает, она уже пыталась вырвать мои.
— Нет, любовь моя, прости, это все еще не те три слова, — бормочу я, целуя ее подергивающееся бедро.
Я сжимаю ее запястья в одной руке и двигаюсь к тому месту между ее ног, которое выглядит как то, что необходимо облизать.
Мои губы дразнят ее пухлый, распухший капюшон, потягивая его, мои уши настроены на ее яростные проклятия, когда она наконец кричит.
— Хорошо! Ты победил, Калос, я люблю тебя.
Она пытается пнуть меня, но ее ноги слишком слабы, чтобы дать мне хоть какую-то силу, когда ее нога приземляется на мясо моего плеча.
— Я люблю тебя, придурок! А теперь, пожалуйста, ради любви к морю, позволь мне кончить!