Дел, в принципе, у меня немного. Сначала в душ. Потом забег к кастелянше за иголкой с нитками — ушить платье горничной. И уже возвращаясь в свою каюту, я осознала, где нахожусь и как бездарно трачу свободные минуты.
Пусть горничным и не разрешалось любоваться видом океана с верхних палуб, но и для нас нашлось местечко на огромном корабле. До отбоя оставалось немного времени, и я решила, что просто обязана полюбоваться ночным океаном.
Когда «Оливия» покинула порт — я толком и внимания не обратила. Нет, я слышала сигнал корабля и рабочую суету команды заметила краем глаза, но за своими обязанностями всё это отошло на второй план. И вот теперь я всматривалась с палубы в чернеющую даль и понимала, что берег далеко. Где-то там мой дом. Моя мама, по которой я ужасно скучаю. И больше всего на свете мне сейчас хотелось оказаться дома, обнять маму и сказать, как я её люблю. Но по прихоти того, кто дал мне свое имя, я занимаю чужое место и трудно сказать, чем это вообще закончится.
— Ну и чего ты там увидела, в этой темноте?
Я и не заметила, как рядом оказался один из стюардов. В первый день на корабле они слишком часто попадались на глаза, все в светлой униформе, высокие и хорошо сложенные. Такое ощущение, что их всех по одним меркам подбирали. Понятия не имею, встречался ли этот парень мне в течение дня или нет. Для меня они все слились в однородную массу.
— Просто дышу свежим воздухом.
Стюард облокотился о перила вполоборота ко мне и как-то странно меня рассматривал. Неприятный взгляд.
— Что-то не так? — поинтересовалась я, когда разглядывание стало уж слишком навязчивым. Повернулась и сама уставилась на парня не менее бестактно. Простоватое лицо, широкий нос, тонкие губы. Ничего впечатляющего.
— Ты ведь новенькая, да? Марилья Донгас?
В груди что-то тревожно шевельнулось.
— Допустим. И что с того?
Стюард повернулся и облокотился о перила уже спиной, расставив локти. И делая вид, что рассматривает ночное небо, насмешливо ответил:
— А то, что Марилью Донгас я хорошо знаю. Даже очень хорошо, у нас с ней одно время роман был.
Я чуть ли не отшатнулась от этого стюарда. Сердце ухнуло вниз, потом подскочило чуть не до горла. Вцепившись в перила, постаралась придать голосу небрежности:
— Можно подумать, я единственная Марилья на всю Империю.
— Ну, может и не единственная, но, видишь ли, это от меня брат Марильи узнал о вакансии горничной на «Оливии». И это я замолвил за Марилью словечко перед госпожой Надин, понимаешь?
Тут он перестал изображать созерцание небес и повернулся ко мне. Простоватость лица никуда не делась, но вот в глазах его появилось оценивающее выражение.
— Знаешь, мне нет дела до вашей с Марильей затеи. Но ты же понимаешь, что для того, чтобы я сохранил вашу тайну, ты должна меня об этом очень хорошо попросить.
Его ухмылка была красноречивей слов, мог бы дальше и не продолжать. Но он все-таки продолжил:
— Ты девчонка ладная, хоть и не в моем вкусе. Но на пару ночей сгодишься. В общем, подумай о моем предложении. Будешь ласковой и сговорчивой — проблем у тебя на «Оливии» не будет. Я ведь и в других вопросах подсобить могу, за отдельную плату. Поняла?
Наверное, любая другая девушка не смогла бы уснуть и всю ночь думала о той ситуации, в которую попала. И было над чем подумать. Но мой организм, видимо, исчерпал на сегодня все свои резервы. Вернувшись в каюту, я достала из сумки балахон цветочной феи — ну а что, вполне сойдет за сорочку, не в униформе же спать? И едва устроилась удобнее на койке, как тут же провалилась в крепкий сон без сновидений.
Наивно было бы надеяться, что рабочий день горничных начинается не с раннего утра. Ведь пассажиры третьей палубы вряд ли любят встречать рассвет. А значит и уборка их апартаментов начинается только после завтрака. А во сколько у каждого пассажира завтрак — решают они сами.
Но горничным было чем заняться, пока пассажиры досматривают последние сны и сладко потягиваются в своих постелях. Забрать из прачечной белье и одежду, отгладить, отпарить, отутюжить и развесить по разным вешалкам — для каждого постояльца отдельно. Ну, тут я чувствовала себя как рыба в море. Уж чем-чем, а глажкой меня не испугаешь.
Пока руки были заняты одним, мысли крутились совершенно в ином направлении. Вчерашние угрозы ранним ясным утром казались не таким серьезными и страшными. Но все-таки лучше знать, чем это может обернуться.