Видел маленькую девочку, разлученную с родителями в таком раннем возрасте, что у нее почти не сохранилось о них воспоминаний. Видел восьмилетнюю Олю, на глазах которой жестоко убивают отца и мать, которых выдала бандитам ее родная тетка, она же мачеха, «мама Люда». Видел одинокого подростка, получающего дома лишь упреки и побои и бредящего биатлоном как единственной возможностью добиться от мира уважения, признания и свободы. Видел раненую Ольгу в больнице, куда наведывается ушлый Порох и, выдавая себя за доброго дядюшку, переживающего за дочь старого друга, заманивает ее в свои сети. Видел, как некогда обиженный Ольгой парень из команды, некто Олег Рогов, которого она даже вспомнить не могла, бьет ее, только что потерявшую подругу, раздавленную этим горем, чтобы поквитаться за старое оскорбление. Видел и всю последующую круговерть событий, приведших к тому, что Ольга стала такой, какой он ее узнал. И понимал, что не ему, золотому мальчику, человеку, чья предыдущая жизнь походила на глянцевый рекламный буклет, судить ее.
Он теперь уже знал, что Ольга – бесстрашна до безрассудства. Умна и хитра, как змий. Решительна и жестока. Трудно сходится с людьми и почти никому не доверяет. Но вместе с тем стоит ей однажды назвать человека своим, принять его в свою стаю, и она не задумываясь пожертвует ради него жизнью. Это был непонятный ему черно-белый мир, состоящий из небольшой горсточки своих и огромной массы чужих. И все чужие в нем являлись потенциальными врагами. Как его угораздило попасть в круг своих для Фараонши, он и сам до конца не понимал. Но осознавал, что пути назад нет. И дело даже не в том, что Ольга убьет его, реши он ее предать. Нет, дело в том, что это предательство, предательство своего, того, кому доверили самое сокровенное, уничтожит ее. А этого он допустить не мог. Теперь уже не мог.
– Что будет дальше с нами? – как-то раз спросил он Ольгу.
Вечер был тихий. Над морем разгорался закат, будто кто-то опрокинул на голубую скатерть стакан бордо. Ольга уютно устроилась в кресле на террасе их небольшого одноэтажного дома. Ник только что принес из спальни шаль и набросил ей на обнаженные плечи. Вышколенная охрана где-то там, на подъезде к бунгало, охраняла их покой.
– Дальше? – Ольга укуталась в шаль, удержала его руку у себя на плече и благодарно поцеловала костяшки пальцев. – Я рада, что ты спросил. Нужно разобраться. На тебя у полиции ничего нет, я узнавала. Только запись с видеокамеры на входе в виллу. Но это ерунда, это можно будет опротестовать. Хороший адвокат…
– Я не о том, – перебил Николас. – Как мы с тобой будем жить дальше?
Дни, проведенные на Крите, казались волшебной сказкой. Каникулами, в которые им удалось вырваться из жутковатого мира, с которым Николас успел пока соприкоснуться только слегка. И все же того, что он видел, было достаточно, чтобы понимать: этот безмятежный покой долго тянуться не может.
Лицо Ольги омрачилось, будто легкая тень облачком набежала на идеальные черты.
– Что касается меня, – ровно произнесла она, глядя не на Николаса, а на легкую морскую рябь и гаснущие краски заката. – Я выжду, когда в Турции все утихнет. Переворот, который пытались устроить военные, чтобы сместить действующего президента, не удался. Беспорядки рано или поздно закончатся, скорее всего, года через два-три. Раньше мне в Стамбул не вернуться. Значит, придется пока обосноваться где-то неподалеку. Думаю, в Баку… Да, так будет удобнее всего.
– Почему удобнее? – спросил Ник. – И зачем тебе потом возвращаться в Стамбул?
– Ну, для начала, я гражданка Турции, – улыбнулась Ольга. – И бизнесом мне удобнее всего управлять из Стамбула. Это сейчас мне пришлось залечь на дно, но ведь так не будет вечно. А пока попробую порулить из Азербайджана. Это не так удобно делать, как из Турции, но все же Азербайджан довольно близко к основному пути наркотрафика. Рядом Иран, Афганистан, можно держать руку на пульсе…
То, что она никак не обозначила его присутствие в своей будущей жизни, неприятно задело.
– А я? – задал вопрос Николас.
– А ты… Ты волен сам решать, как тебе жить. На мой взгляд, тебе стоит прямо сейчас, отсюда, обратиться к родителям, объяснить, что ты не похищен, что тебе ничего не угрожает, но вернуться ты пока не можешь. Наверняка у вашей аристократической семьи есть свой адвокат. Есть же? Думаю, стоит поручить это дело ему. Уверена, он сможет добиться того, чтобы видео с камеры не приобщили к расследованию. Если твои родители успели дать какие-то показания – а они могли это сделать, если их застигли врасплох, если воспользовались их шоковым состоянием от пропажи единственного сына, – адвокат их опротестует. На все это уйдет несколько месяцев, но, когда дело будет улажено, ты сможешь вернуться и поселиться, где захочешь.