Она заставила себя снова прислушаться к разговору.
– …вас ждет сюрприз, Эйприл, – услышала она слова Джереми. – Мы ожидаем приезда Эмили, моей невесты.
– Вашей невесты?
– Это леди Эмили Маунтджой. Она совершает поездку в Лондон, чтобы купить наряды к нашей свадьбе, и по пути нанесет нам визит. Думаю, она вам понравится: В ее компании вам будет не так скучно в этом огромном старом доме.
Вот проклятие! У нее и без того хватало волнений из-за Райли, а тут еще эта леди Эмили свалится ей на голову.
– Это прекрасный брак, – заявил Джона. – Эмили – дальняя родственница ее величества. Но моей заслуги в устройстве этого брака нет – Джереми сам нашел Эмили.
– Отец, я не находил Эмили – я влюбился в нее и безумно счастлив, что она согласилась стать моей женой.
– Но вы еще так молоды, Джереми, – заметила Эйприл. – Зачем так рано жениться?
Джереми сиял улыбкой.
– Когда вы встретите кого-нибудь, кто сделает вас таким, каким бы вы хотели быть, то не станете терять время зря.
Итак, Эйприл предстоит увидеть девушку, которая смогла зажечь на лице мужчины столь лучезарную улыбку.
– Что касается Райли, то, боюсь, мне придется ему помочь, – улыбнулся Джона.
Райли бросил на отца сердитый взгляд. А отец, невзирая на это, продолжил:
– Он мог бы выбрать красивую девушку из десятка прекрасных, благородных семей. Ума не приложу, почему он не обзаводится семьей.
– Отец, – проворчал Райли, – пожалуйста, не обременяйте себя моими личными делами.
Джона повернулся к нему:
– Приходится, когда это касается меня. Ты старший сын, и твой долг – продолжить род после моей смерти. Родословная Хоторнов не прерывалась четыреста лет, и ее продолжение зависит исключительно от тебя. Я счастлив, что твой брат женится, но я был бы намного счастливее, когда увидел бы тебя женатым и мог понянчить внука у себя на коленях.
– Райли, – вмешался в разговор Джереми, – если тебя это утешит, то Эмили сопровождает сестра, леди Агата.
– Прекрасно! – воскликнул Джона. Он наклонился к Эйприл: – Агата Рейвнвуд – потрясающая женщина. Ее муж умер полгода назад и оставил ей большое поместье в Корнуолле, управлять которым такой молодой вдове нелегко. Она с ума сходит по Райли. Ну что может быть лучше, чем когда два брата женятся на двух сестрах – самых желанных великосветских невестах?
Райли стиснул зубы.
– Давайте не будем предаваться романтическим мечтам, особенно в отношении меня. Не кажется ли вам, что неразумно приглашать в дом посторонних, когда мы еще не разобрались, как нам поступить с Эйприл?
– Разобраться? Что вы хотите этим сказать? – возмутилась Эйприл.
Казалось, что от его затаенной ярости воздух между ними вот-вот вспыхнет.
– Я хочу сказать, мисс Деверо, что вы не можете при посторонних открыто заявлять, кто вы. За пределами этой комнаты вы не можете называть себя нашей сестрой, – сказал он, буквально прошипев последнее слово. – Как вы сами понимаете, этот факт бросает такую скандальную тень на семью, что четыре века благородного дворянства в одночасье бесславно закончатся. Мы станем посмешищем. Отец Эмили положит конец помолвке Джереми. Я потеряю свою должность окружного судьи и место в парламенте. Отцу же придется забыть о мечте покачать на коленях внука, поскольку ни одна женщина благородного происхождения не примет свекра, который пренебрег светскими, условностями и сделал членом семьи незаконнорожденного ребенка. Итак, мисс Деверо, вы, надеюсь, понимаете, что никоим образом не станете ветвью на семейном древе Хоторнов.
Последние слова эхом отдались в обширном пространстве столовой. Маркиз произнес их так жестко и решительно, что Эйприл не нашлась что ответить.
– Но как нам поступить? – заволновался Джона. – Мы же не можем прятать ее каждый раз, когда у нас гости.
– Почему нет? – холодно отозвался Райли. – Она не должна появляться им на глаза. Нам и так придется позаботиться о том, чтобы слуги не проболтались. Не следует привлекать к ней лишнего внимания.
– Меня сделают пленницей в собственной комнате? – возмутилась Эйприл.
Райли сверкнул на нее глазами, пресекая какие-либо возражения. Однако она и не успела что-либо сказать, потому что ее опередил Джереми:
– Это все усугубит. Слугам станет интересно, почему Эйприл не позволено появляться при гостях.
– Не будем создавать себе трудности заранее. Пока что ей запрещается встречаться с кем-либо. Надеюсь, вам это ясно, мисс Деверо?
– Совершенно ясно, лорд Блэкхит. Но раз вы такой мудрый, объясните, что следует сказать слугам обо мне?
От ее едкого тона Райли заскрежетал зубами.
– Если они проявят к вам интерес, мисс Деверо, вы можете сказать им, что вы моя подопечная. Дочь друга, у которого наступили трудные времена. И это все, что вам дозволено сказать.
Эйприл едва не запустила серебряным блюдом в его надменную физиономию.
– Ты считаешь, это поможет? – спросил брата Джереми.
«Райли поможет, но жаль портить хорошее блюдо», – желчно подумала Эйприл.
– Милорды, я не хочу навлекать на вас позор. Вы отнеслись ко мне на редкость сострадательно, и я никогда не забуду вашу доброту. Я полагаюсь на ваше суждение и согласна на любое объяснение, лишь бы не случилось всего этого ужаса, о котором говорил лорд Блэкхит.
Райли насмешливо поднял бровь:
– Как благородно с вашей стороны!
Эйприл смерила его не менее насмешливым взглядом.
– Надеюсь, вы вспомните об этом, когда будете удалять мое имя с фамильного древа.
Он нахмурился.
– Хорошо. Значит, мы договорились. Пожалуйста, помните о том, что вы можете вести разговоры о Вивьенн только в своей комнате, подальше от ушей слуг. Никаких нежных воспоминаний в присутствии других. Вы доверяете своей служанке? Она не станет болтать?
– Я в ней совершенно уверена.
– Замечательно. В таком случае будем надеяться, что эта «шарада» не бросит тень на нас всех.
Эйприл вдруг почувствовала, что у нее больше нет сил все это выслушивать.
– Джентльмены, кажется, мне пора вас оставить. Вы, полагаю, хотите выкурить по сигаре.
С этими словами она встала из-за стола.
Трое мужчин тоже поднялись, и Эйприл ощутила себя настоящей леди.
– Моя дорогая, – запротестовал Джона. – Мы не можем оставить вас в одиночестве. Предлагаю всем вместе сыграть в вист.
Эйприл не смогла скрыть волнения. Она никогда не играла в карты, но знала, что все леди умеют это делать.
Райли подозрительно посмотрел на нее:
– Неужели вы лишите нас вашего общества? Ведь еще так рано.
Она быстро нашлась:
– Прошу меня извинить, но я должна сообщить своей служанке о тех условиях, которые мы с вами только что обсуждали. Она сегодня провела много времени со слугами, и я хотела бы предотвратить возможность нежелательных разговоров.
– Что ж, замечательно. До свидания, до завтра.
В доме царила тишина. Эйприл шла к своей спальне, королевской. Новые туфельки неслышно скользили по мраморному полу, а благоухание цветов в вазах на массивных комодах, стоявших вдоль стен, сопровождало ее по всем коридорам. Она проходила мимо богато убранных комнат, и каждые следующие апартаменты казались прекраснее предыдущих, словно дом специально соблазнял ее.
Двое слуг вежливо поклонились Эйприл. Она расправила плечи и отвела глаза, как это делали знатные дамы в Гайд-парке, когда торговцы почтительно снимали перед ними шапки.
Она посмотрела на свое отражение в высоких окнах. Куда подевалась прежняя Эйприл? На нее смотрела девушка, одетая по последней моде, выражение лица – уверенное, как подобает дочери герцога. Истинная леди и наследница богатого состояния.
У Эйприл вырвался удовлетворенный вздох, а на губах заиграла улыбка – улыбка собственницы.
«Наконец-то!» – подумала она.
Богато разукрашенные часы на камине пробили восемь. Эйприл улыбнулась. Как далека и туманна та жизнь, Когда приходилось подниматься чуть свет, чтобы вымыть полы после того, как клиенты покинут «Дом наслаждения»! И вот она лежит, как благородная дама, уютно свернувшись под тонкими простынями. Напротив в камине потрескивает огонь, ароматно пахнут дрова. Она может нежиться ровно столько, сколько пожелает.