Вот оно – это мгновение. Сказочное, магическое, когда сомнения и страхи, томившие ее сердце, исчезли от одного лишь слова, произнесенного, как легкий выдох. Тепло заполнило ей душу, оно исходило от любви в его глазах. Эйприл не могла поверить этому дару судьбы. Она встретила этого хорошего, красивого, совершенного человека. Он был ее спасителем, ее героем, ее возлюбленным, ее другом. И – подумать только! – он добивался ее. Она не красавица. Не принцесса. Не имеет положения. Но он боролся за нее так, словно она величайшее сокровище. Он восхищается ею так, словно она самое прекрасное создание на свете, любит ее, словно она самая благородная из всех живущих на земле. И он хочет провести с ней всю свою жизнь, оберегая и любя ее. Как она может не отдать ему свое сердце?
– Я люблю тебя.
Ничего нет правдивее этих слов. И для Эйприл не было ничего, что значило бы столько, сколько значил этот человек, которому она их произнесла.
Райли закрыл глаза, потом открыл, и его взгляд сказал ей, что связь между ними нерушима. Он припал к ее губам. Их поцелуй вместил в себя тысячу слов любви, и им не хотелось нарушать это колдовство.
Эйприл всегда верила, что цена человека определяется тем, скольким ради него готов пожертвовать другой. Для ее отца она оценивалась в карточное пари на пять фунтов. Для мадам Деверо – в двадцать фунтов на аукционе девственниц. Для Райли ее ценой было его сердце, отданное ей на всю жизнь. Эйприл Роуз Джардин только что превратилась в самую богатую из всех живших на свете женщин.
Весь день они провели обнимаясь, целуясь и смеясь. Они говорили о своем прошлом, строили планы на будущее. Они смотрели в глаза друг другу, их взгляды сулили божественные восторги в первую брачную ночь, до которой оставалось всего несколько дней. Крепко обнявшись, они провалились в блаженный сон.
Эйприл проснулась от какого-то скрежета. Она повернула голову на звук и увидела Райли, который стоял у стены и держал высоко в руке фонарь. Свободной рукой он что-то писал на стене обломком камня. Эйприл встала и, закутавшись в шерстяное одеяло, подошла к Райли сзади и прижалась к нему.
– Что ты делаешь?
– Запечатлеваю на века этот момент.
– Какой момент?
– Посмотри.
Он поднял фонарь над головой, чтобы свет падал на то, что он нацарапал на стене.
25 ноября 1810 года.
Я влюблен в Эйприл Роуз Джардин.
– Райли…
Эйприл охватило такое счастье, что она побоялась, что сердце вот-вот разорвется на части.
Райли повернулся к ней и поцеловал в висок.
– Хочу запомнить этот день – самый счастливый в моей жизни.
Она взяла в ладони его лицо и с нежностью поцеловала в губы.
– Но ты кое-что упустил. Ты должен добавить «и она тоже любит меня».
Он прищурился и с улыбкой произнес:
– Послушай, женщина, вот так ты намерена начать нашу семейную жизнь? Отдавать приказы своему властелину и мужу?
Эйприл выгнула брови и в тон ему ответила:
– Да, если супруг не хочет, чтобы мое имя появилось в пещере другого мужчины.
Райли поднял Эйприл на руки, и она вскрикнула.
– Ах ты, колдунья! Ты что, собираешься свести меня в могилу?
Она нежно его поцеловала.
– Нет, любовь моя. Мы только начинаем жить.
Агата держала красную свечу над сложенной бумагой кремового цвета, следя за тем, как капает воск. Когда печать остыла, она поднялась из-за стола и потянула за шнур у камина, вызывая горничную.
С улыбкой на губах, помахивая письмом, она уселась на кровати среди смятых простыней. Хотя уже прошло время, уязвленное тщеславие от того, что Райли ее отверг, еще ее мучило. Ей было необходимо то единственное утешение, которое она могла получить от другого мужчины. Этим вечером она была больше раздосадована, чем обижена, и поэтому ее любовные игры были особенно жестокими. Слава Богу, что есть Питер Нордем – он вынесет от нее любую жестокость.
Глава 15
До бракосочетания оставался один день. Эйприл сидела за туалетным столиком и медленно расчесывала волосы. Она смотрела на свое отражение в зеркале, но видела только Райли. Его ослепительную улыбку, от которой таяла; его мягкие черные волосы, чувственные губы. Но главное – его глаза, эти проникновенные, теплые глаза, говорившие с ее сердцем. Говорившие слова любви, предназначенные только ей. Она никогда не думала, что влюбится, тем более – в такого мужчину. Возможно, он и не лорд Совершенство, но для нее он совершенен.
Дверь отворилась, и Эйприл пришла в себя от мечтаний.
– Посмотрите-ка на нее, – сказала, входя, Дженни. – Ты так сияешь, что можно задуть свечи.
Она взяла в руки щетку и стала расчесывать Эйприл волосы.
– Ох, Дженни! Райли такой… замечательный. Я не в силах этого объяснить. Я знаю, что не заслуживаю его. И все-таки он меня любит. Не за что-либо и не за какие-то особые качества, а потому, что он… вот такой.
– Что здесь непонятного? В этом-то и есть тайна любви.
Эйприл приблизила лицо к зеркалу.
– Клянусь, что с этого момента я начну дарить ему счастье. Чего бы мне это ни стоило.
Дженни усмехнулась:
– Никак ты влипла? Я всегда знала, что тебя покорит только человек с титулом в кармане.
Шуточки Дженни не могли стереть улыбку с лица Эйприл.
– Ты, как я вижу, уже не страшишься своей свадьбы?
– Это не страх – это ужас. У меня руки трясутся, стоит об этом подумать.
Эйприл знала, что все из двух тысяч приглашенных прислали подтверждение, что будут присутствовать на бракосочетании в соборе Святого Павла.
Дженни застыла с поднятой расческой в руке.
– Послушай, раз твоя матушка умерла, упокой Господи ее душу, наверное, мне придется дать тебе кое-какой совет накануне первой брачной ночи.
Дженни подвинула стул ближе к Эйприл и села.
– Дженни, ты не понимаешь…
– Понимаю. Если есть что-то, в чем я знаю толк, так это в том, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями.
– Я знаю, что там происходит. Я не дурочка.
– Но есть еще кое-что. Ты же хочешь сделать его счастливым, правда? Секрет в том, чтобы думать о себе как о горящем камине: жарко мужчине или холодно, ты всегда должна гореть.
– Спасибо, мамочка, но я думаю, что мы с Райли сами справимся.
– Ах, значит, так? – Дженни лукаво посмотрела на подругу. – Тогда я не расскажу тебе о нас с Уильямом.
Эйприл приоткрыла рот.
– Не может быть!
– Может. – На лице Дженни появилось мечтательное выражение. – Это было незабываемо. Он… это самое лучшее, что произошло в моей жизни, Эйприл. Помнишь те истории, которые нам рассказывали, когда мы были маленькими? Про Робин Гуда и девицу Марианну, про Ланселота и Джиневру? Он ко мне относится как раз так. Словно я прекрасная дама, а он храбрый герой, который пришел спасти меня и защитить.
Эйприл кивнула:
– Я понимаю, о чем ты.
Они болтали и мечтали, пока Дженни укладывала Эйприл волосы. Большинство невест смотрят на свадьбу как на торжественный обряд или как на официальную обязанность, которую необходимо вынести. А Эйприл с нетерпением ждала своей свадьбы, потому что хотела при всех сказать Райли то, что чувствует сердцем.
Она пожалела о том, что согласилась соблюсти приличия: он проведет оставшиеся до бракосочетания дни в своем лондонском доме, а в церковь они поедут по отдельности. Она с нежностью думала о нем. Как хочется увидеть его поскорее! Она любит его, она отдала ему свое сердце, и ей трудно быть от него на расстоянии. Это невыносимая мука.
А ее красавец из пещеры так же, как и она, с нетерпением ждет первой брачной ночи? Отбросив все внешние приличия, она решила послать ему игривую записку, чтобы его раззадорить. И, взяв почтовую бумагу со стола, написала несколько слов:
«Дорогой Райли, мне доставили огромное удовольствие наши разговоры в пещере – они были очень занимательны. А во время охоты на лис ты доказал, что являешься искусным спорщиком. Когда мы поженимся, я хочу, чтобы ты не утерял своего искусства. Я с нетерпением жду возможности сесть тебе на колени, и тогда мы обсудим первое, что придет в голову.