Эйприл предстоял долгий путь до ближайшего трактира, где можно было нанять почтовый дилижанс. Опасаясь, что Джона пошлет за ней вдогонку слуг, она шла по перелеску среди деревьев, избегая главной дороги. Она понимала, что теряет время, но приходилось прятаться.
Она ушла не очень далеко, как вдруг услышала звук приближающейся кареты. Эйприл укрылась за кустами, поджидая, пока карета проедет. И тут раздался голос Дженни, зовущий ее.
Эйприл вышла из своего укрытия и увидела Дженни и Уильяма – они оба сидели на месте кучера.
– Вот ты где! – воскликнула Дженни. – Я боялась, не случилось ли с тобой чего.
– Если это его светлость отправил вас за мной…
Дженни помотала головой:
– Нет, он ничего не знает. Мы сказали мистеру Уилкинзу, что поедем в деревню за продуктами. Мы поможем тебе добраться до Лондона и увидеться с Райли.
– Откуда ты все узнала?
– Подслушала под дверью.
Эйприл с благодарностью посмотрела на подругу:
– Я так рада, что ты неисправима. Напомни мне купить тебе за это что-нибудь особенное.
– Как насчет подвенечного платья? – сияя, ответила Дженни.
Леди Агата, вне себя от злости, явилась в дом Нордема. Она была в такой ярости, что и думать забыла об этикете, о том, что неприлично даме средь бела дня посещать квартиру неженатого мужчины.
Но Нордема это не смутило.
– Агата, – бесстрастно произнес он, – как приятно вас видеть. Прошу, входите.
Она швырнула плащ на кушетку и развязала ленты на шляпке.
– Обойдемся без любезностей. Почему, черт подери, Райли оказался в тюрьме?
– Изменились планы.
– Ты сказал, что устранишь ее, а не Райли. Мне он в тюрьме не нужен.
Гордость Нордема была уязвлена, однако он сдержался.
– Почему вас теперь это так волнует? Он никогда не интересовался вами.
Агата заскрежетала зубами.
– Ты обещал мне, что отправишь ее в тюрьму. Почему она до сих пор на свободе?
– Тише, не кричите. – Нордем подошел к Агате и обхватил ее сзади, сжимая ягодицы. – Она заплатила деньги, вы же знаете. Двадцать тысяч фунтов. Агата, выходите за меня. И со всеми вашими финансовыми трудностями будет покончено.
Агата с отвращением скинула его руки и отошла от него.
– Да одни мои меха стоят больше.
Нордем выругался.
– Значит, вы не хотите выйти за меня? Я отдаю вам все, что у меня есть, включая мою любовь, и я все еще вам не нужен?
– Дорогой, – натянуто улыбнулась Агата, – то, что у нас есть, намного лучше. Зачем рушить все это пустой болтовней о браке? Мы всегда сможем продолжать наши… отношения.
– В то время как вы будете замужем за ним, да?
– Помимо всего прочего, мне всегда нравилось в тебе то, что ты противник брачных оков. Пожалуйста, не разочаровывай меня.
– Агата, я люблю вас. Разве я это не доказал? Райли ради вас не рисковал всем, как это сделал я.
Она плавной походкой приблизилась к Нордему и провела ладонью по его груди, зная, как его возбуждает этот жест.
– Дорогой, меня не волнует его любовь, – промурлыкала она. – Мне на Райли наплевать, а вот на тебя – нет. Ты меня очень привлекаешь. Я благодарна тебе за преданность. Питер, я действительно хочу, чтобы между нами все было по-другому. Но ты же понимаешь, что в случае с Райли… дело касается денег. Тебя это не должно задевать. Но двадцать тысяч для такого богатого человека, как он, – это ничто. Если я стану маркизой Блэкхит, у нас с тобой будет очень много денег.
Нордем подозрительно на нее посмотрел:
– Я не дурак, Агата. Я знаю, что вы хотите его.
– Дорогой, ну не будь таким ревнивцем. Ты же знаешь, что я нахожу тебя неотразимым. Райли – ничто по сравнению с тобой. Но, как его жена, я буду иметь право на огромное состояние, которым мы с тобой сможем воспользоваться.
Но Нордем понимал, что Агата им манипулирует. Он всегда это знал.
– А как вы рассчитываете стать его женой? Он не один раз вас отвергал.
Агата прикрыла глаза и с улыбкой ответила:
– Дневник, дорогой. План состоит в том, что, когда Эйприл осудят, Райли сможет признать брак недействительным. А если ее повесят… что ж, тем лучше. Когда он от нее избавится, я смогу снова попытать счастья. А если он все равно не захочет на мне жениться, я пущу в ход дневник и припугну его тем, что опубликую скандальные страницы в газете. Я совершенно уверена, что тогда препятствий к нашему союзу не будет.
Нордем покачал головой:
– Ваш план неосуществим из-за благородства Райли – он пошел в тюрьму вместо Эйприл.
Агата застыла.
– Ты хочешь сказать…
Нордем кивнул:
– Завтра его будут судить.
Агата отвернулась.
– Дурак! Какой дурак! Чем эта шлюха его так прельстила? Это непостижимо.
– Для вас, возможно, непостижимо, но факт остается фактом – он предпочел ее вам. Но я уверен, вас это не должно задевать, – сказал Нордем, повторив слова Агаты, сказанные ею в его адрес.
Это привело ее в бешенство. Она подошла к нему и протянула руку:
– Хватит. Отдай мне дневник. Райли не будет осужден. Он найдет выход. А когда он окажется на свободе, дневник мне понадобится. Верни его мне.
Нордем бросил на нее косой взгляд:
– Я другого мнения.
– Отдай дневник. Если дневник будет у тебя, я не смогу его шантажировать.
– Забудьте об этом. Дневник останется у меня. Я хочу уничтожить Райли.
Агата пришла в ужас.
– Ах, вот для чего тебе нужен дневник! Ты мне лгал! Ты не просто так хотел получить двадцать тысяч фунтов.
– Агата, я сделал то, о чем вы просили, но ничего не вышло. Теперь попробуем сделать по-моему.
– Нет! Все будет так, как говорила я. Все получится. Наш план неизменен.
– Обстоятельства нам на руку, Агата. Надо просто спокойно наблюдать, как развиваются события.
Лицо Агаты исказилось от злости.
– Я не хочу его падения. Если ты его уничтожишь, то какая мне от него польза?
Нордем улыбнулся:
– Я знаю. Я на это и рассчитываю. Не беспокойтесь, Агата. Если вам нужно его состояние, вы его получите. Но сначала я закончу то, что начал.
Райли сидел в камере и с отвращением смотрел на поставленную перед ним еду. От страшного похмелья у него переворачивались внутренности, а то, что лежало на тарелках, аппетита не вызывало: кусок черствого хлеба, чашка водянистого супа, пахнущего грязным мокрым бельем, и сомнительного вида кусок мяса. Он покачал головой. По крайней мере, червей в мясе он не увидел.
Вскоре за посудой придут, а до тех пор у него имеется четверть часа, чтобы уговорить себя поесть.
Он встал и подошел к единственному окну, через которое еле-еле проникал свет. В камере было очень холодно. Человеку с ростом Райли шести с лишним футов – здесь было очень тесно, так что, вытянув руки, он мог коснуться противоположной стены. Для справления нужды в углу имелась дырка, откуда поднимался такой запах, что у Райли не хватило смелости к ней приблизиться. Никогда впредь он не станет считать свежий воздух чем-то само собой разумеющимся.
Как и любую роскошь, к которой он привык. Даже здесь он жил как принц среди остальных узников. Его поместили в камеру для ожидающих суда, а эти камеры были чище, чем те, в которых узники отбывали свой срок заключения.
Человек быстро теряет надежду в подобном месте! Райли заставил себя задуматься о более важных вещах – как построить свою защиту. Мысли снова унесли его к Эйприл. Насколько было бы ему легче, защищай он честную женщину, но это не должно повлиять на его решение. Он не представлял, как бы смог жить в Блэкхите в то время, как Эйприл похоронена за прочными каменными стенами в недрах тюрьмы, которая особенно ужасна для женщин. Ему невыносима была мысль о том, что ее могли изнасиловать, или о том, что она могла сама попросить об этом, потому что беременность отсрочила бы казнь. Не важно, как она обошлась с ним, не важно, как заставила страдать, он не допустит, чтобы с ней случилось что-то ужасное.