— Он брился. Каждое утро, независимо от обстоятельств. Брился, укладывал свои вещи и выходил из своей палатки каждое утро перед рассветом. Я пытался делать так же, но мне никогда не удавалось следовать его примеру.
Флетчер неожиданно посерьезнел.
— И он никогда не просил других людей делать то, чего не делал сам. В результате его люди делали всегда то, что он просил. Он презирал звания, называя их своими мерзавцами. Только когда он хотел, чтобы они совершили невозможное, он обращался к ним не иначе, как «мои ребята», — и тогда, клянусь Богом, они делали это для него. Не единожды, а тысячу раз.
Билли прикусила язык, потому что едва не произнесла то, что выдало бы ее с потрохами. Дело в том, что все это она слышала о Железном Герцоге давным-давно.
— Должно быть, они верили, что он всегда спасет их, — произнесла она, пытаясь разглядеть выражение лица Флетчера в полумраке.
— Мы все верили, — согласился Флетчер, позволив своей шляпе опять съехать ему на нос. — Помню, одной ночью мы объезжали периметр с Веллингтоном и наткнулись на караул на обратном пути в лагерь. Кто-то сменил пароль, и ни я, ни герцог не знали отзыв. Представь себе эту ситуацию — главнокомандующему отказали бы во въезде в его собственный лагерь. Но мне не нужно было волноваться. Часовой, добрый ирландец с львиным сердцем, посмотрел на нас, а потом щелкнул затвором мушкета и встал на выправку, гаркнув: «Благослови Господь ваш горбатый нос! Я рад видеть его больше, чем десять тысяч человек в подкрепление!»
— Это чудесно! Расскажите мне больше, — стала умолять Билли, зачарованная рассказом Флетчера.
— Я спросил его — дважды, как я помню. — Он продолжал улыбаться и кивать, говоря «си», «си», едва не тыча мне вертелом в лицо. Я помню, я не ел почти ничего целых две недели, поэтому я откусил кусок. — Флетчер скривился, вспоминая вкус, от которого его едва не стошнило. — Вот так, мой юный друг, я узнал, что «кролик» — не международное слово.
Билли, лежа на боку по другую сторону костра от Флетчера, закрытая по пояс одеялом, подпирая сонную голову рукой, спросила:
— Но что это было на самом деле, если не кролик? Вы сказали, что тушка была похожа на кроличью.
Флетчер переступил с ноги на ногу, покуда он опять облегчался у ствола дерева. У него просветлело на душе, впервые с сегодняшнего утра.
Как они перешли к этой теме — его приключениям на Пиренейском полуострове во время войны — он не помнил. Возможно, это было следствием еще одной попытки убедить себя в том, что он — мужчина до мозга костей и не может испытывать физического влечения к молодому юноше, которому не больше тринадцати лет. Впрочем, он провел последние два часа за счастливыми воспоминаниями о том периоде своей жизни, о котором, как он думал когда-то, он никогда не будет вспоминать даже с малой долей радости.
Он улыбнулся, глядя на зевающего Билли, и положил руку себе под голову.
— Я никогда не находил в себе мужества, чтобы признать это, малыш, но все же я скажу тебе: мы ни разу не слышали собачий лай в течение трех дней, пока мы были в той деревне.
— Это ужасно! Но вы же не ели это? — уверенно произнесла Билли, с которой сон как рукой сняло.
— Я удивил тебя, несомненно, — коварно улыбнулся Флетчер, — скажем так, я не возражал против того, чтобы разделить эту трапезу со своими людьми.
— Я бы скорее умер от голода.
Флетчер лег на спину и увидел яркие звезды на чистом ночном небе. Затем он повернулся к Билли и увидел, как сильно был удивлен его конюх.
— О, малыш, конечно, я бы не ел собаку, если бы мог. Война жестоко обращается с нашими лучшими чувствами.
— Думаю, вы правы, — пробормотала Билли равнодушно, потому что она уже почти засыпала и слушала Флетчера вполуха. Но все же она сделала усилие и села прямо со скрещенными ногами, положив руки на колени, отчаянно борясь со сном, потому что вечер был таким замечательным и она не хотела, чтобы он заканчивался.
— Расскажите мне еще одну историю, пожалуйста, — но какую-нибудь смешную, как ту, в которой ваш друг организовал конкурс красоты, отдав первый приз деревенской девушке, у которой зубов было больше, чем у всех остальных.
— Уильям Дарли?
Билли вдруг резко замолчала, потому что слова Флетчера заставили ее моментально сосредоточиться.
— Кто? — выдохнула она, чувствуя, как огромный камень навалился ей на душу.
— Уильям Дарли, — повторил Флетчер, глядя на Билли странным взглядом. — Я не упоминал его имя раньше? Он был моим лучшим другом, Билли, замечательный человек, и смелый, как дьявол, солдат. А как он держался в седле! Он спасал мою шкуру пару раз. Черт возьми, я скучаю по этому славному негодяю! Какая потеря!