Билли Докери, управляющий клуба «Шалот», покачивался на носках, стоя у неосвещенного входа в ресторан. Было мертвое время — час коктейля уже прошел, а для ужина было слишком рано, как и для главной приманки этого заведения — элегантного азарта.
Докери был видный мужчина в темно-сером смокинге с красной гвоздикой в петлице. Под черными, будто отлакированными волосами располагалось чело в два пальца шириной, лицо было приятное, хотя и тяжеловатое. Быстрые карие глаза с очень длинными изогнутыми ресницами, которые он любил прищуривать, чтобы спровоцировать куражившихся пьяниц броситься на него.
Швейцар в ливрее открыл дверь, и Стив Г рейс вошел в холл.
Докери громко зевнул, постучал ногтем по зубам и всем весом своего тела наклонился вперед. Он неторопливо прошел в вестибюль, чтобы встретить гостя.
Стив остановился возле двери и пробежал глазами по высокому помещению со стенами из матового стекла, сквозь которые пробивался свет.
На стеклах были изображены парусники, звери джунглей, сиамские пагоды, храмы Юкатана.
Стеклянные двери были отделаны полосками хромированного металла и выглядели как рамочки для фотографий. В клубе «Шалот» все, что было достойно внимания, было из стекла, и голоса, которые доносились из бара, звучали совсем не назойливо. Тихая испанская мелодия, доносившаяся откуда-то из глубины помещения, шелестела, словно ажурный веер.
Докери приблизился к Стиву и чуть наклонил прилизанную голову.
— Чем могу служить?
— Можно видеть Кинга Леопарди?
Докери выпрямился, вид у него уже не был таким услужливым.
— Этого музыканта? Он начинает здесь с завтрашнего вечера.
— Я рассчитывал его тут найти... Во всяком случае... хотел попытаться...
— Он ваш приятель?
— Мы с ним знакомы. Не подумайте, что я ищу место, я не джазмен.
Докери стал покачиваться на носках. Он не имел музыкального слуха, и Леопарди значил для него не больше, чем мешок картошки. Он усмехнулся.
— Минуту назад он был в баре.
Докери указал направление движением квадратного подбородка, будто высеченного из камня.
Стив Грейс направился в бар. Он был наполнен только на одну треть. Здесь было тепло и приятно: не слишком сумрачно и не слишком светло. В нише небольшой испанский оркестр играл под сурдинку легкую музыку с чарующей мелодией, которая скорее была похожа на воспоминание о музыке, чем на саму музыку.
Здесь не было танцевальной эстрады — только длинная стойка бара с удобными стульями и небольшие круглые столики с инкрустацией, расставленные поодаль друг от друга. Вдоль трех стен тянулась длинная скамья. Официанты летали между столиками, как мотыльки.
Леопарди сидел в дальнем углу с молодой особой. Столики вокруг них не были заняты. Молодая особа была ослепительно хороша.
Она казалась высокой, ее волосы имели оттенок пылающего кустарника, если на него смотреть сквозь облако пыли. На голове был черный бархатный берет с двумя бантами и искусственными бабочками из перьев в крапинку, приколотыми длинными серебряными булавками. На ней было винно-красное шерстяное платье, через плечо перекинута чернобурая лиса, этак с полметра шириной.
Глаза у девушки были большие, дымчато-синие. Она явно скучала, лениво покручивая рукой в перчатке стоящую на столике рюмку.
Леопарди сидел напротив, наклонившись над столом. В бежевом спортивном пиджаке из пушистой шерсти он выглядел широкоплечим. Сзади, на смуглой шее, к воротничку конусом спадали волосы. В тот момент, когда Стив вошел в бар, Кинг смеялся, глядя на сидящую напротив девушку, и смех его казался надменным.
Стив остановился, собираясь сесть за соседний столик. Леопарди почувствовал движение позади и оглянул-, ся. Увидев Стива, он широко открыл глаза, стал медленно поворачиваться всем корпусом, как заводная игрушка.
Обеими небольшими некрасивыми руками Леопарди оперся о стол, на котором стоял бокал с виски. Улыбнулся. Потом оттолкнулся от стола вместе со стулом и встал. Одним пальцем он пригладил свои тонкие усики, и сделал это красивым театральным жестом. Затем медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес:
— Это ты, сукин сын?
Мужчина, сидевший за одним из столиков, повернул голову и нахмурился. Приближавшийся к ним официант сразу повернулся и исчез.
Девица посмотрела на Стива, откинулась на спинку стула и кончиком пальца правой руки, на которой не было перчатки, пригладила каштановые брови.
Стив не дрогнул. На его скулах появился румянец. Он тихо сказал:
— Вот это ты забыл в отеле, думаю, что это еще понадобится. Ты — взрывчатка.
Он вынул из кармана сложенный лист бумаги и подал ему. Улыбающийся Леопарди взял бумагу, развернул ее и прочел аккуратно склеенный текст, бросил записку на пол, быстро подошел к Стиву и повторил еще громче:
— Сукин сын.
Мужчина, который перед этим оглядывался, встал и резко повернулся. Он категорично сказал:
— Я не позволю подобных выражений в присутствии моей жены.
Даже не взглянув на нега, Леопарди бросил:
— Иди выспись со своей женой!
Лицо мужчины побагровело. Его жена нервно встала, взяла сумку, пальто и вышла. Немного поколебавшись, мужчина последовал за ней. Теперь уже все присутствующие стали проявлять внимание к Леопарди и Стиву.
Официант, который за минуту до этого исчез, внезапно появился и торопливо вышел в фойе.
Леопарди сделал шаг вперед и ударил Стива в подбородок. Он покачнулся, ухватился рукой за ближайший столик и перевернул стакан. Не успел он извиниться перед сидевшей за столом парочкой, как Леопарди подскочил опять и нанес ему удар в ухо.
В дверях появился Докери. Растолкав двух официантов, как бильярдные шары, и ощерив зубы, он быстро пересек зал.
Стив, слегка задохнувшись, отступил в сторону. Обернувшись, он хрипло произнес:
— Да погоди ты, псих... Это еще не все... Еще у меня...
Леопарди сделал быстрый выпад и ударил его прямо по зубам. Изо рта Стива показалась тонкая струйка крови, пробежавшая морщинкой у рта и заблестевшая у подбородка. Рыжеволосая девушка Леопарди побледнела от гнева, взяла сумку, собираясь встать из-за стола.
Леопарди вдруг повернулся на каблуках и собрался уйти. Докери протянул руку, чтобы его остановить.
Стив не дрогнул. Он тихо сказал:
— Погоди!
Рыжеволосая девушка снова положила сумку на стол и уронила носовой платок. Она посмотрела на Стива и спокойно сказала:
— Вытрите кровь, а то запачкаете рубашку.
Голос у нее был мягкий и звонкий.