Он протянул руку через стол и положил перед ней бумагу.
— А как вас зовут?
— Долорес Чиоз.
Стив повторил это имя по слогам.
— Гм... Мне нравится. И ваше пение тоже. Я часто вас слушаю. Вы не пускаете слезу над каждой песенкой, как это делают большинство сентиментальных певичек.
Глаза у него снова замерцали. Его собеседница разложила на столе бумагу и медленно, с неподвижным лицом прочитала ее. Потом спокойно спросила:
— Но кто это разорвал?
— Вероятно, Леопарди. Вчера ночью эти обрывки валялись в мусорной корзине у него в номере. Когда он выезжал, я подобрал и сложил их. Он все-таки отважный парень... или просто привык получать такие письма.
— А может быть, он думал, что кто-то подшутил над ним.— Она посмотрела на него через стол, сложила бумагу и вернула ему.
— Может быть. Но если он такой тип, каким слывет, то тогда когда-нибудь достукается. Кто-нибудь выжмет из него не только денежки...
Долорес Чиоз сказала:
— Он именно такой тип, каким слывет.
— То есть любая женщина без труда может подцепить его? В том числе и такая, которая носит с собой револьвер?
— Да, и, если хотите знать,— продолжала она,— нашлось бы немало людей, которые охотно помогли бы ей в этом. Я бы на вашем месте выкинула все это из головы. Если он нуждается в охране, то Уолтерс может его этим обеспечить, и не только через полицию. Ну, а если он не нуждается, то кому какое дело? Мне так определенно безразлично. По мне, пусть катится к...
— Вы, мисс Чиоз, тоже крепкий орешек. По крайней мере, в некоторых отношениях.
Она промолчала. Лицо ее было чуть бледнее прежнего.
Стив опорожнил свой стакан, отодвинул стул и, взяв шляпу, встал.
— Благодарю за выпивку, мисс Чиоз. Теперь, когда мы знакомы, я с еще большим удовольствием буду слушать ваше пение.
— А вы, ко всему, еще, кажется, и чертовски вежливый! — сказала она.
Он засмеялся.
— Ну, пока, Долорес!
— Пока... Стив. Желаю счастья и удач в этой вашей работе... Если что-нибудь услышу...
Он, пройдя между столиками, покинул бар.
Глава 5
Огни Голливуда и Лос-Анджелеса мигали во тьме осеннего вечера.
Прожектора шарили по -безоблачному небу, словно искали бомбардировщики.
Стив выбрался с парковки на своем спортивном автомобиле и поехал по бульвару Сансет. На углу Ферфакс он подъехал к тротуару, купил вечернюю газету и пролистал ее. О событиях в доме 311 на Корт-стрит в ней даже не упоминалось.
Он поехал к своему отелю, поужинал в маленьком кафе возле него, потом пошел в кино. После сеанса купил вечерний выпуск местной «Трибюн». И там была информация об обоих убитых.
Полиция предполагала, что Джек Стоянов мог удушить ту девушку, но о ее репутации ничего не говорилось. Газета сообщила, что она писательница, в последнее время не имевшая определенных занятий. Ее фотография не была помещена, но фото Стоянова там красовалось. Он выглядел на ней как на отретушированной тюремной фотографии. Упоминалось, что полиция ищет мужчину, который разговаривал со Стояновым незадолго до смерти.
Несколько свидетелей сообщили, что это был высокий мужчина в темном костюме. Более подробными описаниями полиция не располагает или не хочет их обнародовать.
Стив усмехнулся. Он зашел в кафетерий на вечернюю чашку кофе, потом поднялся наверх в свой номер. Еще отпирая дверь, он услышал телефонный звонок.
Закрыв дверь, он остановился, вспоминая, где находится телефон.
Потом прошел темной комнатой прямо к аппарату, сел в кресло и поднял трубку телефона, стоящего на маленьком столике.
— Алло!
— Это Стив? — спросил взволнованно мягкий женский голос.
— Да. Это Стив. Я слушаю вас и узнал, кто звонит.
Раздался короткий глухой смех.
— Когда-нибудь из вас все-таки получится настоящий детектив. И кажется, я буду вашей первой клиенткой! Вы могли бы ко мне сейчас же приехать? Адрес — Ренфру, 2412. Это в северной части... От фонтана надо проехать с полблока... Увидите такое местечко с виллами. Мой дом последний в заднем ряду.
Стив сказал:
— Хорошо, конечно приеду. А что случилось?
На мгновенье она умолкла. На улице перед отелем загудел клаксон. Затем она тихо сказала:
— Леопарди... Не могу от него избавиться. Понимаете, он совершенно раздет и лежит у меня в спальне...— Раздался тонкий смех, который не вязался с этим голосом.
Стив так сильно сжал трубку, что у него заболели пальцы. Глухим, стесненным голосом он ответил:
— Я приеду, но это обойдется вам в двадцать долларов.
— Естественно. Но прошу вас, поспешите.
Он положил трубку и еще некоторое время(, сидел в темноте, глубоко дыша. Потом сдвинул шляпу на затылок, снова нахлобучил ее на лоб и громко рассмеялся.
— Ну и ну! — произнес- он.— Стало быть, надо заняться делом.
Ренфру вовсе не был районом вилл. Здесь неровным рядком стояли шесть домиков. Все обращены фасадами в одну сторону, но располагались так, что из одного домика не было видно дверей другого. Позади тянулась кирпичная стена, за ней выглядывал костел. Вдоль домов тянулась длинная, ровная лужайка, которая казалась посеребренной светом месяца.
К дверям дома 2412, с обеих сторон которого висело по фонарю, вели две ступеньки. В дверях было оконце, загороженное решеткой. Когда Стив постучал, оно отворилось. Показалось девичье лицо с дужками выщипанных бровей, под волнистыми русыми волосами. Глаза были похожи на два спелых каштана.
Стив бросил сигарету и растоптал ее.
— Мисс Чиоз ждет меня. Я Стив Г рейс.
— Мисс Чиоз легла спать,— ответила язвительно девушка.
— Оставь это, детка, слышала, что мисс Чиоз меня ждет?
Оконце захлопнулось.
Стив ждал, хмуро глядя на низкий, освещенный месяцем газон. Значит, так дело оборачивается. Ну, что же, проехаться при луне за двадцатку не так уж плохо.
Замок щелкнул, и дверь открылась. Стив прошел мимо горничной и оказался в теплой уютной комнате со старомодными кретоновыми занавесями и чехлами на мебели. Светильники не были ни старыми, ни новыми, их было много, и стояли они в надлежащих местах. Перед камином, закрытым медным экраном, располагался диван. В углу был бар с вмонтированным радиоприемником.
Горничная чопорно сказала:
— Извините, мисс Чиоз забыла мне сказать, что ждет вас. Садитесь, пожалуйста.
У нее был приятный, хотя и с нотками фальши, голос. Она прошла через комнату к дверям. На ней было короткое платье, прозрачные чулки и туфли на десятисантиметровых каблуках-шпильках.