— Я его ненавижу.
— Похоже, что ты всех ненавидишь.
— Нет, только отца и Мэри.
— Послушай, но почему он не мог жениться вторично? Это же вполне естественно.
— Вспомни, как он поступил с моей матерью.
— Но ведь это было давно?
— Да, я была совсем ребенком, но я все помню. Он присылал мне подарки на рождество, на пасху и ко дню рождения. Но сам не показывался. Если бы я встретилась с ним на улице, я бы даже не догадалась, что это мой отец. Тогда он для меня ровно ничего не значил. Знаешь, мне кажется, что он погубил мою маму. Не знаю как, не знаю, что с ней было, иной раз я думаю... Я думаю, Дэвид, что у меня и вправду не все благополучно с головой и в один прекрасный день я могу из-за этого натворить что-нибудь ужасное... Вроде истории с этим ножом.
— С каким ножом?
— Неважно. Нож как нож.
— Неужели ты не можешь мне объяснить, о чем ты говоришь?
— Мне показалось, что на нем были пятна крови... он лежал у меня под чулками.
— Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты помнишь, как ты прятала туда этот ножик?
— Вроде бы... но я совершенно не помню, что я делала с ним до этого. Не помню, где я была... В тот вечер у меня как-то половина времени выпала из памяти. Но ведь где-то я должна была быть и чем-то заниматься?
— Тише! — шикнул на нее Дэвид, заметив, что к их столику приближается официантка.
— Все будет олл райт, я сам о тебе позабочусь. А сейчас давай закажем что-нибудь свеженькое..
Громко, уже обращаясь к официантке, он сказал:
— Попрошу вас заказать нам пару шницелей с жареными бобами.
Глава 8
Эркюль диктовал своей секретарше мисс Лемон:
— «И хотя я в высшей степени ценю оказываемое вами доверие, я должен с сожалением сообщить...»
Раздался телефонный звонок.
Мисс Лемон потянулась за трубкой.
— Да? Кто, вы сказали?
Она прикрыла трубку рукой:
— Это миссис Оливер.
Эркюль Пуаро был несколько раздосадован перерывом в работе, но все же ответил писательнице:
— Алло, миссис Оливер! Эркюль Пуаро слушает.
— Ох, месье Пуаро! Какое счастье, что вы дома! Я вам ее отыскала!
— Прошу прощения?
— Я отыскала ее для вас. Вашу девушку! Ту самую, которая совершила преступление или считает, что она его совершила. Она об этом очень много рассуждает. Мне думается, что она не совсем в своем уме. Но сейчас это не имеет значения. Вы хотите приехать и застать ее?
— Где вы находитесь, мадам?
— Где-то между Святым Павлом и театром Мереди, на Бостон-стрит... Как вы считаете, вы сумеете сюда быстро добраться?
Она на всякий случаи выглянула из телефонной будки, из которой вела разговор.
— Они?
— Ну да, они — она и, по всей вероятности, ее неподходящий приятель. Он вообще-то весьма симпатичный парень и очень любит ее. Не понимаю почему. Такие странные люди. Понимаете, я занимаюсь слежкой, зашла в кафе и увидела их здесь.
— Вы необычайно умны, мадам!
— Да нет, никакого ума на это не потребовалось. Чистая случайность или везение. Я захотела есть, заглянула в кафе и увидела вашу девушку.
— В таком случае вы родились в сорочке, мадам. А это почти так же важно, как иметь хорошую голову!
— Я сидела за соседним столиком, а она повернулась ко мне спиной. Впрочем, сомневаюсь, чтобы она меня узнала. Я изменила прическу. Да и разговаривали они так, как будто кроме них двоих никого в зале не было, а когда они заказали себе новое кушанье — шницели с бобами — сама я их терпеть не могу и не понимаю, как люди могут есть эти бобы...
— Бог с ними, с этими бобами. Продолжайте же. Вы оставили их, чтобы позвонить мне по телефону? Так?
— Ну да, потому что на приготовление шницелей с бобами требуется порядочно времени. Сейчас я выйду в холл и буду ждать вас там. Только поспешите!
— Как называется кафе?
— «Веселый Шамрок»,' но только ничего веселого в нем нет. Здание просто мерзкое, но. само кафе неплохое.
— Все понятно. Возвращайтесь. Я скоро подъеду.
— Все понятно. Великолепно. Я жду вас!
Миссис Оливер повесила трубку.
Мисс Лемон — образец расторопности и предупредительности — первой выскочила на улицу и успела поймать для него такси. Она не задавала никаких вопросов и не проявляла любопытства. Не сообщила Пуаро, чем она будет заниматься в его отсутствие. Это было излишне. Она всегда прекрасно знала; что надо сделать в первую очередь, и никогда не допускала ошибок.
Пуаро прибыл на угол Бостон-стрит через двенадцать минут. Выйдя из машины и оглянувшись в обе стороны, он сразу же увидел «Веселый Шамрок», но подле него не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал миссис Оливер, даже если допустить, что она была переодета. Он дошел до следующего угла и повернул назад. Миссис Оливер не появилась. Значит, либо интересовавшая их пара ушла из кафе и миссис Оливер занялась слежкой, либо.....
Чтобы ответить на это второе «либо», он подошел к двери «Веселого Шамрока». Снаружи трудно было судить о том, что творилось внутри, из-за запотевших окон.
Пришлось отворить дверь и войти.
Он сразу же заметил девушку, которая приходила к нему несколько дней назад. Она сидела в одиночестве за столиком возле стены и курила сигарету, устроившись в углу й уставившись на какую-то невидимую точку. Очевидно, она была погружена в свои думы.
Он спокойно пересек весь зал и тихонько сел на стул, стоящий против нее.
Тогда она подняла голову, и Пуаро обрадовался, заметав, что его узнали.
— Вот мы и встретились снова, мадемуазель,— заговорил он вкрадчивым голосом.— я вижу, что вы меня узнали.
— Да. да, узнала.
— Всегда приятно, когда тебя узнает молодая девушка, с которой ты встречался всего один раз, да и то на протяжении нескольких минут.
Она молча смотрела на него.
— А как вы меня узнали, разрешите спросить?
— По усам. Таких вторых ни у кого нет,—сразу же ответила девушка.
Он был польщен ее словами и горделиво погладил свои усы, которыми не считал зазорным хвастаться.
— Да, вы совершенно правы. Не так-то много найдется усов, которые могут потягаться с моими.
— Да, да, наверное.
— Вряд ли вы, мадемуазель, разбираетесь в усах, но я смею вас заверить, мисс Норма Рестарик, не так ли? Они и правда великолепные.
Он нарочно сделал ударение на ее имени. Поначалу она казалась такой далекой, такой не от мира сего, что он усомнился, заметит ли она эту уловку. Но она заметила и вздрогнула.
— Откуда вам известно мое имя?
— Верно, вы не сообщали своего имени моему слуге, когда приходили тогда ко мне...