— Мадемуазель, вы говорите, не думая... Время проходит, понимаете ли. Он действительно когда-то занимал большой пост, и ему доверяли государственные секреты.
— Вы стараетесь меня запугать.
— Ну, что вы, мадемуазель. Я никогда не страдал, мелодраматизмом.
— Миссис Рестарик. Вот кто вам все это наговорил. Она меня не любит.
— Она мне этого не говорила.
— Ну, так я ее не люблю. Таким женщинам я не доверяю. Убеждена, что у нее имеются тайны.
— Правда?
— Да. У нее имеются тайны от своего мужа. Она наверняка ездит в Лондон и в другие места, чтобы встречаться с каким-то мужчиной.
— Как интересно! Вы предполагаете, что у нее роман с другим?
— Да. Она ездит в Лондон чуть ли не ежедневно.
И не всегда говорит мужу правду о причине ее отсутствия. Послушать его, так она каждый день осматривает новый дом. По-моему, в Лондоне и не найдется такого количества пустых особняков. Он занят в конторе и не задумывается над тем, почему его супруга проводит больше времени в Лондоне, чем в деревне. И она притворяется, будто страшно любит работать в саду.
— Вы не представляете, с кем она там встречается?
— Откуда мне знать? Я за ней не слежу. Мистер Рестарик по природе не подозрителен. Он верит каждому слову своей жены. Ну, и, конечно, беспокоится за свою дочь.
— Да, несомненно, за дочь он переживает. Кстати, что вам о ней известно? Хорошо ли вы ее знаете?
— Не очень. Если вас интересует лично мое мнение, то она сумасшедшая.
— Вы считаете ее сумасшедшей? Почему?
— Она иногда говорит странные вещи. Или видит то, чего в действительности нет.
— Видит вещи, которых в действительности нет?
— Да, людей, которые на самом деле совсем в другом месте. Иногда она шумно возбуждена, веселится без причины. А в другое время ходит как во сне. Ты с ней говоришь — она тебя не слышит. И мне кажется, что она очень желала бы смерти некоторым людям.
— Вы имеете в виду миссис Рестарик?
— И ее отца. Она смотрит на него с ненавистью.
— Потому что они оба не разрешают ей выйти замуж за того молодого человека, который ей нравится?
— Да, они не хотят, чтобы это случилось. Они, разумеется, правы, но она-то выходит из себя.
Соня несколько раз бодро кивнула головой и продолжала:
— Мне думается, в один прекрасный день она наложит на себя руки. Конечно, я бы не хотела, чтобы она творила всякие глупости, но влюбленные теряют способность здраво рассуждать.
Она презрительно пожала плечами и добавила:
— Ну — теперь я пошла.
— Скажите-ка мне еще одну вещь. Носит ли миссис Рестарик парик?
— Парик? Откуда мне знать?
Она на минуту задумалась.
— Вообще-то это возможно. Парик удобен в дороге. Ну, а потом, сейчас это модно. Иной раз я его надеваю вместо шляпки со своим осенним пальто. Говорят, он мне идет. Так я пошла?
Глава 16
Сегодня у меня много дел,— объявил Эркюль Пуаро, поднимаясь из-за стола после завтрака на следующее утро и присоединяясь к мисс Лемон,— нужно провести расследование. Надеюсь, вы приготовили всякие документы?
— Конечно,— сказала мисс Лемон, подавая ему небольшую папку. Пуаро мельком проверил ее содержимое и удовлетворенно кивнул головой.
— Я всегда могу положиться на вас, мисс Лемон,— сказал он,— это потрясающе.
— Честное слово, месье Пуаро, я не вижу в этом ничего потрясающего. Вы дали мне соответствующие указания, я их выполнила. Вполне естественно.
— И вовсе не так уж естественно,— сказал Пуаро,— разве частенько я не даю соответствующие указания водопроводчику, электротехнику, работнику газовой станции и так далее? Но всегда ли они их выполняют? Очень, очень редко.
Он вошел в холл.
Джордж стоял у вешалки.
— Пальто потеплее, Джордж. Мне кажется, начинаются осенние холода.
Он снова просунул голову в комнату вечно занятой секретарши.
— Кстати, что вы думаете о той молодой женщине, которая приходила вчера?
Мисс Лемон, только что собравшаяся положить пальцы на клавиши машинки, ответила односложно:
— Иностранка!
— Да, да.
— Типичная иностранка.
— Больше вы ничего про нее не думаете?
Мисс Лемон задумалась.
— Я не имела возможности проверить ее способности... Вообще-то она была чем-то расстроена.
— Да. Понимаете, ее подозревают в воровстве. Но не денег, а бумаг своего хозяина.
— Господи, господи,— сказала мисс Лемон,— и важные бумаги?
— Весьма вероятно. Впрочем, не менее вероятно, что он вообще ничего не терял.
— Ах, так? — спросила мисс Лемон, поглядывая на Пуаро тем взглядом, который означал, что она жаждет от него избавиться и заняться своим излюбленным делом.— Что же, я всегда говорила, что лучше не гоняться за заграничными вещами, а покупать английские товары.
Эркюль Пуаро вышел. Его первый визит был в Бородин-Меншен. Он нанял такси. Выйдя из двери, он оглянулся. Одетый в униформу портье стоял возле двери, насвистывая довольно унылую мелодию.
Когда Пуаро подошел к нему, он сказал:
— Да, сэр?
— Я подумал,— сказал Пуаро,— не могли бы вы мне что-нибудь рассказать о том весьма печальном событии, которое здесь недавно случилось?
— Печальное событие? Что-то я не знаю такого.
— Леди, которая выбросилась или, скажем, выпала из окна на верхнем этаже и разбилась.
— Ах, это... Я здесь работаю всего неделю, поэтому ничего про это не знаю. Эй, Джо!
Из противоположного флигеля вышел второй портье и направился к ним.
— Ты знаешь что-нибудь о леди, которая выпала из окна на седьмом этаже? Случилось это месяц назад.
— Поменьше,— сказал Джо. Он был пожилой положительный человек.— Страшное это было дело.
— Она умерла моментально?
— Да.
— Как ее звали? Понимаете, возможно, она мне родственница,— объяснил Пуаро. У него никогда не появлялось сомнений, стоит ли ему отклоняться от правды, если это было ему выгодно.
— Вот как, сэр! Печально слышать. Ее звали миссис Чарпантьер.
— Она довольно долго жила в этом доме?
— Дайте припомнить. Около года. Пожалуй, полтора. Или даже почти два... В номере 76 на седьмом этаже.
— Это самый последний этаж?
— Да, сэр.
Пуаро не стал требовать подробностей о внешности своей «родственницы», поскольку считалось, что такие вещи ему должны быть известны. Вместо этого он осведомился:
— Когда это произошло? Вызвало ли это событие много разговоров?