— Робин! — произнес он с искаженным от гнева лицом. — Что, черт побери…
— Я… Я не знаю, — пробормотал Робин. — Послушай, Стью… я сожалею…
— Не знаешь? — Мерсер снова выругался и, проведя руками по волосам, зашагал перед холодным камином. — Сожалеешь? Черт побери, Робин! Сожалеют, когда случайно прольют вино на скатерть! И Зоэ! Да ты хоть представляешь, что ты сделал с ней? С самим собой?
Представлял ли он? Робин все еще сидел на диване в распахнутой рубашке, уставясь на старшего брата. Мерсер был не просто рассержен. Он походил на воплощение Божьего гнева, словно мог снести голову Робина с плеч. И он был вполне способен сделать это.
— Стюарт, я… я…
Робин с трудом сглотнул. Разум отказывался служить ему. Доводы ускользали. Снизу, будто ничего не случилось, доносилась музыка, зловеще тикали часы на каминной полке. Ощущение страха и гибели затягивало его словно болото.
— Сейчас же оденься! — рыкнул Мерсер. — Оденься, черт бы тебя побрал, спускайся вниз и поговори с ее отцом.
Робин сначала не уловил смысл слов брата.
— Но, Стюарт, она плакала, — наконец сказал он. — Рэннок снова пытается выдать ее за Хаверфилда. Ты… ты велел мне помочь.
Схватив за ворот рубашки, Мерсер рывком поднял брага на ноги.
— Нет, я велел тебе помешать Рэнноку, придушить ее! — взревел он, нос к носу с Робином. — Вместо этого только ухудшил положение Зоэ. И теперь ты женишься на ней!
— Жениться… на Зоэ? — прошептал Робин. — Господи, что с тобой? Я… я не могу жениться! Сам на ней женись, если тебе вдруг загорелось!
Мерсер размахнулся. Но прежде чем Робин успел увернуться от удара или просто сообразить, в чем дело, Мерсер, по-видимому, обрушил гнев на себя самого. Что-то мучительное промелькнуло на его лице, с резким, почти удушливым звуком, он оттолкнул Робина и шагнул назад к камину, ссутулясь, как от физической боли.
С долгим вздохом Робин уставился на дверь, за которой недавно исчезла Зоэ. Он начал машинально застегивать брюки, мрачный саван реальности неумолимо окутывал его. Жизнь, которую он знал, к которой привык, разлеталась осколками. Мерсер походил на безумца, и лишь одному Богу известно, что происходит с Зоэ двумя этажами ниже. Нужно привести себя в порядок, но ум Робина все еще выискивал способы бегства.
— Стюарт, я не думал, что говорил, — прошептал он. — Я… я беспокоюсь о Зоэ.
— Раньше надо было беспокоиться, — ответил брат.
— Послушай, куда она пошла? — хрипло сказал Робин. — Я имею в виду Клер.
— Я отправил ее в семейную гостиную. — Мерсер теперь стоял в профиль, крепко сжав переносицу, высвеченный мерцающим светом лампы. Он казался выжатым, голос был глухим. — Я велел ей ждать там, Робин. Но она, вероятно, не станет, так что не стоит цепляться за эту тонкую ниточку надежды.
Робин зашипел сквозь зубы:
— Черт! Стюарт, ты не можешь заткнуть ее?
— Нет, Робин. — Его голос превратился в хриплый шепот. — Не могу. Вы с Зоэ, в конце концов, впутались в историю, которую я не могу исправить.
Робин протянул к нему руки.
— Послушай, Стюарт! Я только хотел подбодрить Зоэ. Мерсер резко обернулся.
— И поэтому решил переспать с ней? — прорычал он. — И решил не в первый раз… но скажу тебе, мой мальчик, что ты, должно быть, не преуспел, поскольку она выглядела не слишком веселой сегодня вечером.
— Иди к черту, высокомерный болван! — огрызнулся Робин. Потом его плечи поникли. — Стью, это все Зоэ. Ты знаешь, как она…
— Зоэ? — недоверчиво протянул брат. — Зоэ — это катастрофа… безрассудная озорница… ходячий вихрь в атласных туфельках. Но ты все это знал, Робин. И все-таки ты снял с нее одежду!
— Ничего я не снимал! — Робин нагнулся за жилетом. — Ну… не совсем. Ничего не произошло. Ну… немногое.
— Немногое? — Голос Мерсера был убийственно спокоен. — Когда это имело значение? У тебя брюки были расстегнуты, Зоэ оседлала тебя, задрав юбки чуть не до талии. Нет, Робин, «немногое» — это бессмыслица. Черт, даже я в это не верю. Я знаю тебя и Зоэ слишком хорошо.
— Верь, чему хочешь. Черт бы тебя побрал! — ощетинился Робин, сунув руки в проймы жилета.
— Какое имеет значение, что я хочу? — сурово глянул на него Мерсер. — Это когда-нибудь имело значение? И ты, конечно, понимаешь, что нужно сделать.
— Я… я не… — Робин прижал пальцы к виску. — Я не знаю… — Господи, голова разламывается! Стюарт, а как Мария? — прошептал он. — Как я это объясню?
— Меня это не волнует! — отрезал Мерсер. — Она твоя любовница. Сам с ней разбирайся.
— Мария не любовница, — с вызовом сказан Робин. — Она… она не такая, Стюарт. И я… я люблю ее.
— Ах, любишь?! — Рот брата с отвращением скривился. — Уверен, объявление в «Таймс» о твоей помолвке ее успокоит.
Плечи Робина поникли. «Таймс»? Мария хорошая, добрая, терпеливая даже к его выходкам. Но это? Это потребует огромного убеждения. Драгоценностей. Возможно, даже ренты…
Мерсер стоял перед ним — больше шести футов едва сдерживаемого гнева, — полы вечернего костюма распахнулись, когда он почти угрожающе упер руки в бока.
— Стоп! — приказал он. — Даже не думай. Оставь эти мысли.
— Нет, — поднял руку Робин. — Нет, Стюарт, ты не будешь учить меня, как…
Мерсер резко схватил его за воротник и притянул к себе.
— Ты привел сюда незамужнюю леди одну, — хрипло сказал он. — Нашу родственницу! И, видит Бог, ты женишься на ней и потратишь свою жизнь на то, чтобы сделать ее счастливой, или я убью тебя собственными руками. Ты меня понял?
— Господи! Стью, это всего лишь Зоэ. — Оттолкнув брата, Робин отступил. — Н-нет, я ее уважаю. Я… я ее люблю в известном смысле. Но она тут сто раз была.
— Не тогда, когда все семейство внизу! И половина светского общества. Ты погубил ее, Робин, и в довершение всего свидетельницей этого стала самая мстительная, злопамятная, злоязыкая…
— Да, твоя любовница, — со злостью огрызнулся Робин. — А кто привел ее сюда?
Мерсер безжалостно поднял руку, между пальцами блеснул ключ.
— Ты забыл, что это мой кабинет, — сурово сказал он. — И что Клер не невинная девушка.
— Да уж, — язвительно вставил Робин.
— Мне надоел твой тон, Роберт, — ответил Мерсер. — Нам с Клер нужно было обсудить неприятное дело, и я хотел сделать это в приватном порядке. Кроме того, она мне не любовница. Я закончил это неделю назад, поэтому и использовал слово «мстительная».
— Ну, ты дорого за это заплатишь, — мрачно предсказал Робин. — Эта белокурая чертовка распотрошит тебя быстрее, чем какая-нибудь торговка рыбу. — Довольно с него заносчивости брата. В конце концов, Зоэ для Мерсера ничего не значит, он годами почти избегал ее.
— Нет, Робин, это ты заплатишь, — ответил Мерсер. — Клер с удовольствием ранит тебя, чтобы наказать меня. Петля супружества уже затягивается вокруг твоей шеи, и ничего теперь не поделаешь. — С этими словами Мерсер поднял сюртук Робина. — Ради Бога, приведи себя в порядок.
Робин открыл, было, рот, чтобы послать Мерсера к дьяволу, но слова застыли на губах. Как ни старался, он не мог полностью справиться с яростью. Медленно он закончил одеваться. Черт, Мерсер в чем-то прав, про себя признал он, надевая сюртук. Смирившись, он повернулся и тщательно расправил манжеты.
— Прости, Стюарт, — сказал он спокойно. — Я поступлю, как полагается. Клянусь.
— Да, видит Бог, ты это сделаешь. Робин медленно выдохнул.
— Прекрасно. Что я должен сделать, чтобы защитить ее?
Его брат, казалось, заколебался.
— Иди в свою комнату и вызови камердинера, — холодно предложил он. — Тебе нужен галстук. Когда ты приобретешь презентабельный вид, тащи свою задницу вниз, проси у Рэннока руки его дочери и молись, чтобы я сумел остановить Клер. И ты будешь говорить убедительно, даже если это для тебя самоубийственно.
— Убедительно? — слабым эхом отозвался Робин. Мерсер улыбнулся, что-то мрачное и печальное крылось под его улыбкой.
— Да, поскольку это союз по любви. — Он упер кулаки и бока. — От мысли, что Зоэ достанется другому, тебя охватила страсть. Ты… Ты любил ее, возможно, всю жизнь, но понял это только сегодня вечером.