Послышались крики и возня — ее жертва повалилась на пол. Взбешенная, Дорина стояла над ним, готовая нанести еще один удар, если он посмеет подняться.
Вдруг она застыла на месте.
— Джералд!
Граф лежал на полу, его глаза были закрыты, и Дорина не могла определить, в сознании ли он. Но не успела девушка наклониться к нему, как чья-то рука опять схватила ее. Это была тяжелая ладонь, опустившаяся ей на плечо.
— Довольно, — сказал полицейский. — Вы знаете условия, на которых мы пускаем сюда вашу братию. Никаких грубостей. Я арестовываю вас…
— Но я не из тех женщин! — вскричала Дорина.
— Все вы так говорите. Пойдемте.
Дорину против ее воли потащили прочь, и она ничего не могла с этим поделать.
— Джералд! — крикнула она.
Но граф лежал на полу, и его глаза по-прежнему были закрыты.
В толпе оборачивались, когда полицейский тащил сопротивляющуюся девушку к выходу из «Альгамбры». Дорине удалось несколько раз хорошенько лягнуть его по голени, но не сбежать от него.
— Ну-ну, — сказал он. — Мы ведь не хотим добавить к остальным обвинениям нападение на офицера полиции, не так ли?
— Каким остальным обвинениям? — в ужасе воскликнула Дорина.
— Давайте не будем. Вы знаете каким. Наверняка вы уже устраивали такое дюжину раз, сразу видно, что вы только притворяетесь невинной овечкой. Думаю, когда придем в участок, окажется, что у вас длинный послужной список.
К этому времени ее уже вывели на улицу, где стоял полицейский фургон.
— Полезайте, — сказал полицейский, открывая с тыльной стороны дверь с зарешеченным окном и опуская ступеньки.
Невзирая на сопротивление, Дорину втолкнули в фургон. Дверь захлопнулась, и не успела девушка опомниться, как фургон поехал. Дорина бросилась к двери, но та была заперта. Ей оставалось лишь прильнуть к решетке и впиться взглядом в удалявшуюся улицу.
— Не переживай, милая, — раздался голос у нее за спиной. — Ты привыкнешь к этому, как привыкли все мы.
Дорина в ужасе повернулась и увидела то, чего не успела заметить раньше.
С ней было еще пять женщин, и некоторые из них, как сказала та, что к ней обращалась, выглядели, будто действительно проходили через это множество раз.
Она была пленницей на пути в полицейский участок, где ей предъявят Бог знает сколько обвинений в немыслимых преступлениях.
И помочь ей некому.
Когда в голове прояснилось, граф обнаружил, что сидит на полу, прислонившись к колонне. Он осторожно притронулся к челюсти.
— Что случилось? — пробормотал он.
— Вы легко отделались, — произнес мужской голос над ним. — Может, она и выглядит как ангел, но удар у нее, как у профессионального боксера.
Память стала возвращаться к графу, и он застонал. Кто-то протянул руку, чтобы помочь ему сесть на стул.
— Теперь вспомнил, — сказал он. — Бедная девушка.
— Бедная девушка! — отозвался еще один мужской голос. — Она послала вас в нокаут.
— Ничего подобного, — возразил граф, испытывая острую боль. — Она застала меня врасплох. Я потерял равновесие и ударился головой о колонну.
— В полицейском протоколе запишут не так, — заметил кто-то, и вокруг захохотали.
— О каком полицейском протоколе вы говорите? — в тревоге спросил граф.
— Закон накажет ее. Тут всегда ходит полицейский, следит, чтобы девочки хорошо себя вели, и арестовывает тех, кто ведет себя плохо. Он увидел, что произошло, и забрал ее.
— О нет! — простонал граф, закрывая лицо ладонями. — Прошу, скажите, что вы этого не говорили.
— Не волнуйся, старина. Полиция не заставит тебя являться в суд. Они не любят так делать, потому что человека это может смутить, если он вдруг окажется женатым или что-то в этом роде. Кроме того, офицер видел, как она напала на тебя, так что им не понадобятся твои показания. Можешь позволить себе забыть о ней.
Граф снова застонал.
— Где она? — потребовал он ответа. — Куда они ее забрали?
— Не ходи за ней. Брось. Будет лучше, если ты никогда не увидишь ее снова.
— Где она будет? — закричал граф.
— Их забирают в полицейский участок на Хеймаркет, сразу за углом, — ответили ему. — Но мой тебе совет: предоставь девочку ее участи.
До глубины души потрясенный этой катастрофой, граф заставил себя подняться и выйти из «Альгамбры». Голова все еще кружилась от удара о колонну, челюсть болела.
Он осторожно потрогал ее.
«Кто бы мог подумать, что она такое сделает? — размышлял лорд Кеннингтон. — Но вина целиком лежит на мне. Что я скажу ей после всего этого?»