— Кэсси?.. — спросил он, взяв ее за руку, когда она поднималась. — Если ты не хочешь…
Кэсси закрыла дверь спальни и снова легла на кровать рядом с ним.
— Я люблю тебя, — прошептал он. Его губы нашли ее, его руки гладили ее грудь и тело. — Но мне нужно, чтобы ты тоже хотела этого… так же, как я. Можешь остановить меня…
— Поцелуй меня еще, Тед, — сказала она. — Я тоже люблю тебя.
Он крепко обнял ее, Кэсси стала расстегивать его рубашку, гладя его мускулистую грудь.
Тед тоже дрожал, почти неконтролируемое возбуждение бушевало в его теле и в душе. Первый раз для Кэсси будет первым и для него — это был почти сон… прекрасный сон, и только женщина, которую он обожал, могла быть в нем. Кэсси. Его настоящая любовь… единственная… его жена.
Она склонилась над ним, гладя его грудь и спину, с невинной жадностью отвечая на его страстные поцелуи. Тед хотел сделать этот момент прекрасным для нее и начал медленно расстегивать ее джинсы, касаясь ее так нежно, как мог, пока она не помогла ему снять с нее джинсы и трусики.
Тед встал с узкой кровати и застыл на мгновение, очарованный восхитительной наготой Кэсси, удивляясь, что судьба свела его с такой прекрасной женщиной, а любовь хранила их и подвела к этому моменту.
Он быстро сбросил остатки одежды и вытянулся во весь рост рядом с ней, его сильные руки скользили по ее изящному телу, гладили везде, пока Кэсси не раскрылась, готовая любить и быть любимой Он нежно вошел в нее, она вцепилась ногтями в его плечо и резко вдохнула. Тед замер и поцеловал ее лоб, ее закрытые глаза, губы. Он гладил ее волосы, успокаивал, пока боль не ослабла. Кэсси открыла глаза.
— Кэсси… ангел мой… любовь моя…
— Не останавливайся, Тед, — прошептала она. — Люби меня так всегда… обещай…
Он кивнул, скрепив обещание поцелуем, и она снова притянула его к себе.
Тед двигался в ней, его тело плотно прижималось к ней, и она подчинилась сладкому, нежному ритму. Пылающая сладость первой любви охватила их обоих, сильнейшее наслаждение в ее жизни растеклось по телу. Тед обнимал ее, тела слились в едином ритме, пока наконец он не закричал, достигнув высшей точки.
— Кэсси… о, Кэсси…
Настала ее очередь обнять его, прижать его голову к своей груди; она плакала от пережитого ощущения восторга.
Он накрыл их обоих покрывалом, и они заснули, обнявшись.
Хлопнула закрываемая дверца машины, затем еще одна — это разбудило их.
— Это мама и Мэгги, — сонно прошептал Тед. — Нам пора… — Он зевнул.
— Нам нужно вставать! — Кэсси подскочила.
Тед лениво ухмыльнулся ей.
— Разве? Знаешь, мы ведь не делали ничего противозаконного.
Она быстро натянула на себя одежду и бросила Теду джинсы и рубашку.
— Одевайся, лентяй!
Он подчинился, осторожно надевая одежду. Кэсси заставила его забыть о больной руке и ноге, но теперь он вспомнил о них. Ох. Ай. Уф.
Входная дверь открылась и закрылась, две женщины, войдя в дом, замолчали. Казалось, они прислушиваются. Потом Кэсси услышала шаги на лестнице, Мария звала их по имени.
— Мы здесь… убираемся, — откликнулась Кэсси. Она покраснела. — Боже, мы почти попались, — прошептала она. Она была рада, что они успели одеться и поправить постель до того, как мать и тетя Теда поднялись по лестнице.
Тед хитро улыбнулся.
— Тебе стоит поправить прическу. — Кэсси быстро взглянула в зеркало. Рыжие локоны были страшно взъерошены. Она торопливо пригладила их, перевязала одной из чистых тряпок и открыла дверь Марии и Мэгги.
— Мм… привет, — радостно сказала она. — Мы тут занимались уборкой.
Мария сияла, Мэгги улыбнулась. Тед начал объяснять:
— Ну, мы начали уборку, но как-то отвлеклись… устроили бой подушками, — поспешно сказал он. Мария заметила, что постель слегка примята, но ничего не сказала.
— Мама, я пытался постоять за честь семьи, но в конце концов был вынужден уступить даме. — Он подобрал перо и протянул его Кэсси с поклоном и ухмылкой.
В этот момент Мария поняла, что ее сын родился заново. Бывшая общая комната ее сыновей была убрана до блеска. Ей казалось, что многолетний слой пыли был выметен навсегда, и свежий ветер дул в открытые окна, шепча о весне.
Тед вынул ключ из кармана и протянул его матери.
— Больше не нужно запирать эту комнату, мама. За этой дверью больше нет призраков.
— Я так рада. — Мария обняла его. — Я вижу, что и все фотографии на своих местах. — В ее глазах блеснули слезы, она потянулась за уголком фартука, которого на ней не было, чтобы вытереть их. — Теперь идите, посмотрите, что мы с Мэгги купили для ребенка Лиз.
Женщины вышли из комнаты, и Кэсси услышала, как в спальне они шуршат пакетами, вываливая покупки на кровать.
— О Боже, — сказал Тед вполголоса. — Любимое развлечение мамы — покупать приданое для новорожденного. Как так получается, что крошечному ребенку нужно столько одежды?
Кэсси в шутку шлепнула его пониже спины, и уже от одного прикосновения ее накрыла волна желания. Тед повернулся к ней, в его глазах читалась совершенно определенная мысль, но Кэсси остановила его:
— О нет. Мы не одни, и ты только что отдал матери ключ от двери. Сейчас ты пойдешь смотреть одежду для малыша и будешь издавать одобрительные возгласы по поводу каждой распашоночки.
Она взяла его за руку и притянула к себе. Тед заглянул в ее прекрасные зеленые глаза, наконец увидев в них любовь и заново влюбившись в них. Пока она позволяла, он прижал ее к себе, вдохнув слабый лимонный запах средства для полировки на почти чистой тряпке, которой были перевязаны ее волосы.
«Интересная у нас будет жизнь», — внезапно подумал он. И теперь наконец он был готов, чтобы прожить ее.
Глава 11
Тед работал на тракторе большую часть следующего дня, чувствуя себя полностью выздоровевшим, хотя нога еще немного побаливала, когда он залезал на сиденье. Но он решил не обращать на это внимания.
Вечером, грязный и потный, он, насвистывая, вошел в дом через черный ход.
— Какой чудесный день сегодня! — радостно объявил он отцу, Марии и Кэсси, сидевшим за столом. — Пришла весна, я чувствую это.
Боб кивнул:
— Я и сам почувствовал это. Но не забывай, что говорят костоправы: не слишком резвись, пока не зажила нога.
Кэсси скрыла улыбку при слове «резвись», но Тед заметил ее. Он ухмыльнулся.
— Постараюсь запомнить, папа. Но тот физиотерапевт, к которому я хожу, считает, что я могу уже немного порезвиться.
Кэсси густо покраснела.
Боб кивнул с важным видом, хотя его глаза сияли.
— Садись, сынок. Мы только что поужинали, мать оставила тебе еды.
Мария улыбнулась:
— Я решила, что ты сильно проголодаешься. Работа на свежем воздухе возбуждает аппетит.
— Спасибо, мама. Я разогрею ужин в микроволновке. — Он положил на тарелку куриные котлеты, несколько бутербродов и единственный оставшийся кукурузный початок.
— Кэсси, как ты думаешь, трех минут хватит, чтобы это все разогреть?
Она отодвинула свой стул.
— Показать тебе, на какие кнопки жать, а?
Боб и Мария отводили взгляд, пряча улыбки, пока Кэсси не последовала за их сыном на кухню.
— И это человек, который собирается жить без женщины в огромном доме? — уколола его Кэсси. — Придется тебе купить поваренную книгу. Для курицы нужно три минуты, а для кукурузы — две. Не разогревай хлеб дольше тридцати секунд, а то он затвердеет так, что им корову можно будет убить.
— О'кей, о'кей! — Тед поднял руки, сдаваясь. — Придется учиться на собственных ошибках.
Она добродушно рассмеялась, ее звонкий смех напомнил ему о серебряных колокольчиках, которые дедушка с бабушкой прислали маме с юга Техаса. Кэсси смеялась так, только когда была по-настоящему счастлива, и от этого он тоже чувствовал себя счастливым.
Тед уселся во главе большого кухонного стола, там, где мама обычно замешивала тесто и стряпала для всей семьи. Кэсси выглядела такой счастливой, что он понял: ее место здесь… навсегда. Он каждый день надеялся и молился о том, чтобы она не уезжала отсюда никогда, и уже давно сожалел о том плане, который они разработали в больничной палате.