Кэсси покачала головой.
— Через пару дней ты будешь рад, что я не сказала «да». Ты подхватил брачный вирус, только и всего.
— Что я могу еще сказать? — Абуэлита играла с кольцами на пальцах. — Я говорила, пока не посинела, а это немало для такой смуглой мексиканской бабушки, как я! Она не слушает мудрую старуху. Она не слушает красивого мужчину, в чьих глазах горит огонь любви. Она должна уйти, чтобы доказать себе что-то, но на это не уйдет много времени. Однако я не считаю ее совсем уж глупой. Теперь идите, танцуйте медленный танец. Может, если ты обнимешь ее покрепче…
Кэсси не выдержала и рассмеялась.
— Она права? — спросил ее Тед во время танца.
— Просто обними меня и ничего не говори, — сказала она. — Я не знаю ответа, честно.
Глава 17
Битва началась, когда в два часа ночи Кэсси пошла спать. Жених и невеста уже давно сели в самолет, музыканты ушли домой, последние гости тоже разошлись. Кухня выглядела так, как будто в ней встретились техасский торнадо и ураган, но Мария сказала, что нанятая прислуга завтра все уберет. Тед проводил Кэсси до двери в ее спальню и нежно поцеловал в щеку. Он не просил ее передумать, но и не попрощался.
Кэсси Стюарт О'Малли Уэллмен сняла роскошное зеленое атласное платье и повесила его на спинку стула. Она бросила чулки на пол рядом с атласными туфлями и вынула все шпильки, позволив волосам упасть на плечи идеальными локонами. Она целый час провела в ванне, поняв, что эта спальня и эта ванна принадлежат ей в последний раз. Через несколько часов она вернет себе девичью фамилию и свободу.
Она быстро вытерлась и надела ту же ночную рубашку, которую в первый день принесла ей Алисия. Все было уложено и готово к погрузке… после того, как она попрощается с семьей; мысль о прощании наводила на нее ужас. Она выключила свет и упала в постель. Через несколько секунд она уснет, ведь она так устала, а завтра утром, после прощаний и слез, все будет кончено. А Тед сможет начать встречаться с другими женщинами.
Здравый смысл подсказывал: ей только восемнадцать, впереди у нее целая жизнь. Она получит образование и когда-нибудь встретит прекрасного доктора, с которым разделит свою жизнь и устремления. Она будет вспоминать об этом времени с любовью, но она должна попробовать все пути, пока не найдет свой, многое испытать, многих любить. Она уезжала не просто ради Теда, но и ради себя самой.
Вот только сердце болело. Ее целовали так, что она таяла. Ее любили так, что это было лучше Четвертого июля. Ее любил человек, готовый сделать все для ее счастья. И она нашла счастье — настоящее счастье и чудесную семью, которая с самого начала приняла ее как свою. Абуэлита была права. Она должна слушать, что говорит ей сердце.
Кэсси не спала, и боль в сердце не проходила.
Она услышала, как часы пробили четыре и где-то дальше по коридору заскрипела дверь. Мягкие шаги по ковру остановились у ее двери, но только на пару минут, затем начали удаляться вниз по лестнице. Знакомый скрип двери черного хода был едва различим, но она услышала.
Она вскочила с кровати, отдернула занавески, открыла дверь и вышла на балкон. Она видела, как Тед идет по дороге к дому, который он строил. В руках у него был спальный мешок и что-то похожее на подушку; голова низко опущена, словно он нес на плечах весь мир.
Он тоже не мог заснуть, это было очевидно. Должно быть, он страшится прощания так же, как и она. Она смотрела ему вслед, пока он не стал просто точкой вдали, и ей хотелось идти рядом с ним, хотя бы еще несколько часов побыть с ним перед отъездом.
Часы пробили пять, а она все еще сидела на балконе, подтянув под себя босые ноги. Пора было идти, надеть джинсы, еще раз помочь Марии приготовить завтрак. Но она вспомнила о том, что ей сказала Мария: сегодня утром они не будут завтракать и не пойдут в церковь. Семья будет спать допоздна, а потом они устроят поздний ленч. В любом случае Теда за завтраком не будет — он еще не вернулся.
Кэсси надела джинсы, лифчик и футболку, натянула кроссовки и пошла вниз за чашкой кофе.
К кофейнику была прикреплена записка:
«Так больно прощаться. Поэтому я только скажу: я люблю тебя. Тед».
По ее щекам потекли слезы, капая на футболку. Она схватила бумажную салфетку и высморкалась. Потом бросила салфетку в мусорное ведро — та упала на дно с унылым влажным звуком.
Она положила записку Теда в карман и уверенно вышла с черного хода. Эта была самая длинная миля в ее жизни. Но Кэсси наконец решилась. Если Тед Уэллмен не передумал за последние несколько часов, то она скажет, что любит его и хочет остаться с ним навсегда.
Кэсси дошла до поворота и с удивлением обнаружила, что там, где еще совсем недавно был только один каркас, теперь стоял почти законченный дом.
Но Теда на крыльце не было. Наверное, он в доме, спит где-нибудь в спальнике, уткнувшись лицом в подушку.
Тед был на заднем крыльце, смотрел на восход солнца и не заметил, как она пришла. Он вспоминал тот день, когда впервые увидел эту испуганную рыжую девочку на автобусной станции, как она помахала ему. Затем с появлением Кэсси его жизнь завертелась стремительным водоворотом. Теперь снова все успокоится. Ему была противна эта мысль. Нет, в восемь он собирался встать с этого крыльца, сесть в машину, отправиться в городок на севере Техаса, где раньше жила Кэсси, и снова умолять ее вернуться домой. Она могла согласиться или нет… о, какой прекрасной была бы их жизнь, если бы она поверила ему и своему сердцу!
Кэсси обошла дом и увидела, что Тед сидит и смотрит в пустоту. Прежде чем он понял, что она здесь, она склонилась к нему и поцеловала в щеку.
Он заглянул в ее зеленые глаза, она — в его карие. Слова были не нужны. Кэсси была рядом с ним — это говорило обо всем.
— Я люблю тебя, я хочу остаться и быть твоей женой, — сказала она торопливо. — Хорошо?
— Я люблю тебя, Кэсси. — Тед обнял ее и стал целовать. Она слегка отстранилась, но только для того, чтобы перевести дух.
— Что теперь? — спросил он.
— Поцелуй меня еще, и посмотрим, куда это заведет, — не стыдясь предложила она.
— Я имел в виду нас, — сказал он. — Я люблю тебя. Хочешь, мы устроим настоящую свадьбу? Как долго мы должны быть помолвлены?
— У меня уже была настоящая свадьба. Может, и не традиционная, но все-таки свадьба. Ты поклялся любить меня в богатстве и в бедности, в здоровье и болезни, и мы не один раз вступили в брачные отношения. Я считаю, что мы достаточно женаты.
— Но… — начал он.
— Ш-ш… — Она прижала палец к его губам. — У меня уже была свадьба. Теперь я хочу медовый месяц. Никаких длинноногих медсестер, пытающихся отбить у меня мужа. Никаких родственников, бегущих вверх по лестнице, когда мы только что сорвали с себя одежду. Никаких будильников, напоминающих, чтобы я поднялась раньше Марии и готовила завтрак. Никого — только я и ты. Мои вещи уложены. Когда мы уезжаем?
— Скажи только куда. — Он улыбнулся.
— Сюда и сейчас. — Она взглянула на двухэтажный, почти законченный дом.
— Здесь еще нет мебели. Но ты можешь выбрать все, что хочешь, и это доставят сегодня. Мои вещи тоже уложены. Сегодня в восемь я собирался ехать в Техас за тобой… даже если бы мне пришлось связать тебя и взвалить на плечо, — сказал он. — Но нам не обязательно куда-то уезжать. Если хочешь остаться здесь — я согласен.
— Минутку. — Кэсси высвободилась из его объятий. — Пройди полпути по дороге, затем вернись обратно.
— Зачем? — спросил он.
— Просто сделай так. — Она отстранила его.
Что она задумала? Но он был готов сделать все, чтобы угодить ей, и пройти по дороге и обратно не было так уж тяжело.
Она подошла с ним к крыльцу, обняла за шею, поцеловала, а затем легонько оттолкнула. Он прошел несколько метров, и тогда она позвала его. Когда он повернулся, она сказала:
— Я люблю тебя, милый. Желаю тебе хорошего дня. Дети и я будем ждать тебя к обеду.
Он побежал к крыльцу, подхватил ее и отнес на порог их нового дома.
— Мы дома, миссис Уэллмен, — сказал он. — И я люблю тебя. И всех наших прекрасных, послушных воображаемых детей тоже.