Скорбные мысли Блисс сменились новой вспышкой негодования.
– По-видимому, вы не очень-то хорошо меня знаете.
– Ну, разумеется, не так хорошо, как агент О'Мэлли, – гнусно ухмыльнулся тот, и у женщины руки зачесались залепить ему пощечину.
Она постоянно чувствовала на себе пронзительный взгляд Шейна, но упорно отказывалась отвечать на него.
– Заткнись, Каннингем, – угрюмо проворчал начальнику Шейн.
– Если бы вы действительно наблюдали за мной все это время, – продолжала Блисс, не обращая внимания на Шейна, – вы бы знали, что мы с бабушкой отнюдь не купаемся в роскоши. Почти каждое пенни, что я выручаю, снова уходит на магазин.
– Для хранения нелегальных средств хорошо служат офшорные банки.
– Но вы не могли найти в них моих счетов!
Она опустилась обратно в кресло и медленно покачивалась, пытаясь осмыслить все услышанное от Каннингема.
– Если вы действительно считаете меня способной на преступные действия, почему же тогда не подозреваете и в убийстве Алана?
– Потому что вы были с О'Мэлли.
– А вам не приходило в голову, что таким образом я просто создала себе алиби? Заранее устроила так, чтобы провести ночь за городом, а сама наняла киллера и заманила Алана в магазин?
– Блисс, – мягко осадил ее Майкл. – Не стоит говорить такие вещи в отсутствие адвоката.
– Почему же нет? Только подумай, Майкл, ты – единственный из моих знакомых, кто постоянно носит при себе оружие. Очень может быть, что ты и есть тот самый киллер. Это придает всему делу определенную долю иронии, не правда ли? Совсем неглупо с моей стороны – столкнуть друг с другом братьев О'Малли, сделать их обоих пешками в моих преступных замыслах! Правда, в этой теории имеется небольшой изъян, – горько продолжала она. – При таком раскладе я должна была бы знать, что Шейн – твой брат. А как мне было узнать это, коль скоро человек, представившийся мне Шейном Бруссаром, такой искусный лжец?
– Не все было ложью, – тихо вымолвил тот.
Не обращая на него внимания, Блисс обратилась к Каннингему:
– Скажите, я вам еще нужна? Мне действительно надо как можно скорее попасть домой. Зельда, должно быть, сходит с ума.
– Я позвонил ей и объяснил, что произошло, – сказал Майкл. – Я позвонил также доктору Вандергрифту, попросил его заехать и удостовериться, что у нее все в порядке.
– Ты поистине бесценный друг! – восхищенно пропела Блисс. Но приторная сладость тона странно контрастировала с холодной суровостью глаз.
Однако Майкл стойко выдержал ее взгляд.
– Я стараюсь им быть.
Что особенно раздражало Блисс в поведении братьев О'Мэлли, так это абсолютное нежелание даже в малой степени виновато заискивать и суетиться. Хотя каждый и признавал, что поступил дурно, но в обоих была сильна некая закваска непоколебимого достоинства и гордой уверенности в себе. И это бесило Блисс еще больше, вызывая желание запустить в них чем-нибудь тяжелым.
Теперь, когда все открылось, она поняла, почему то и дело проводила параллели между ними. Кроме чисто внешнего сходства, братья были схожи и характерами. И оттого все случившееся сбивало с толку и расстраивало.
Ведь Блисс давно привыкла считать Майкла безупречно честным человеком, который был вынужден оставить любимое дело, пожертвовать карьерой, но не поступаться принципами порядочности и чести.
Шейн же, напротив, оказался беспринципным лжецом, готовым на любую бесчестность – лишь бы добиться желаемого. Он явно был из тех, для кого цель оправдывает средства.
Почему же в таком случае ей видится в них внутреннее сходство? Ведь братья отличаются друг от друга как день и ночь? Блисс почувствовала, что от неразрешимости этой загадки голова разболелась еще сильнее.
– Полагаю, на сегодня довольно, мисс Форчен, – подвел итог Каннингем, убирая паркеровскую ручку в карман пиджака. – Учитывая информацию, собранную о вас О'Мэлли, вынужден признать: вы не подходите на роль международной аферистки. Равно как и убийцы. Уверен, что ваша страница в этом деле будет закрыта.
– Какое счастье! – Несмотря на саркастический тон, каким это было сказано, Блисс действительно испытала облегчение. Неужели и впрямь весь этот кошмар подходит к концу? – Видимо, мне повезло, что агент О'Мэлли такой превосходный мастер своего дела. – Она поднялась с кресла. – С вашего разрешения, джентльмены, мне бы хотелось здесь немного прибраться.
– Только не сегодня. – Рискуя навлечь на себя новую вспышку гнева, Шейн взял ее за плечи. – Тебе и так сегодня досталось. Позволь мне отвезти тебя домой и…
– Немедленно оставь меня в покое, Шейн О'Мэлли!
– Не раньше, чем я…
– Шейн, – положил руку на плечо брата Майкл, – позволь мне. – Он обратился к Блисс: – Я знаю, сейчас тебе больше всего хочется не слушать, а задушить меня собственными руками. Но меня, честно говоря, это мало заботит. Шейн прав: тебе действительно здорово досталось сегодня, а значит, просто необходимо прийти в себя. – Она уже открыла рот, чтобы возразить, но он опередил ее: – К тому же Зельда, узнав о стрельбе в магазине, чуть рассудка не лишилась. Ей все мерещилось, что это тебя убили, и она порывалась мчаться сюда сломя голову. Даже когда удалось убедить ее, что ты жива и здорова, все равно огромных усилий стоило удержать ее дома. Так что поезжай домой, там ты нужнее.
– Черт побери, Майкл, – пробормотала Блисс, стараясь удержать предательски навернувшиеся слезы. – Как бы мне хотелось тебя ненавидеть!
– Знаю. – Он прикоснулся пальцами к ее виску, как бы желая унять боль, которая, он знал, пульсирует под нежной кожей. – И я все равно отвезу тебя, можешь по дороге обзывать меня как угодно. За годы детективной службы я стал толстокожим.
Он был все тем же – надежным, уютным другом, которого она так ценила и к которому привыкла испытывать теплую нежность. И, зная, что верность близким вообще отличительная черта его характера, Блисс поняла, в какое трудное положение поставил Шейн своего старшего брата.
Эта мысль помогла ей сосредоточить весь гнев на Шейне и подчиниться Майклу. К тому же теперь, когда прошел первоначальный шок, ее вдруг начала бить крупная дрожь, да такая, что страшно было сесть за руль.
– Хорошо, но с одним условием, – уступила она.
– Называй!
– Одно слово о твоем брате – и я вылезаю из машины и добираюсь пешком.
– Идет. – И он улыбнулся – первая улыбка, увиденная ею с тех пор, как в этот злосчастный день она ступила на порог своего «Обретенного клада». – Машина стоит у соседнего дома. Иди садись, а я пока здесь все запру.
– Спасибо тебе. – Она обвела взглядом помещение, еще раз задержавшись на страшном темном пятне, и вышла.
На тротуаре ее догнал Шейн.
– Я не желаю, чтобы ты ко мне прикасался! – выпалила она, но тот уже обвил ее рукой за талию.
– Ты того и гляди упадешь. – Он забрал из дрожащих пальцев ключи от машины и открыл перед нею заднюю дверцу. – Садись.
– Я не собираюсь подчиняться твоим приказам!
– Это не приказ. Всего лишь приглашение.
– Я с тобой не разговариваю. – Но, опасаясь, что опять потеряет сознание и уронит себя в его глазах, женщина все же скользнула на сиденье.
– Ну вот и хорошо. Теперь, прошу, выслушай меня…
– Я не стану тебя слушать! – У нее было сильное искушение зажать уши руками, но, боясь, что это будет выглядеть по-детски, Блисс ограничилась тем, что неподвижным взором уставилась в ветровое стекло.
Шейн, наклонившись, просунул голову в машину.
– Я знаю, Блисс, что причинил тебе боль. И искренне признаю себя виновным. Но я хотел бы объясниться и прошу меня выслушать.
Вместо ответа она выхватила у него из рук ключи, воткнула в отверстие на приборной доске и включила радио. Загремела рок-музыка.
Вот так денек выдался, мрачно думала она. Неужели всего лишь несколько часов назад она мечтала остановить мгновение, сделать так, чтобы никогда не кончалось это благословенное время наедине с Шейном, никогда не уходила эта переполнявшая ее радость от их чудесного свидания?