Под «закончил» он, должно быть, подразумевал перерыв. Мой приемный отец никогда не переставал работать. Карьера политика не позволяла ему расслабиться.
И это было одним из тех его качеств, которыми я восхищалась.
Постоянно на передовой, папа годами неустанно боролся с различными политическими течениями, а также мужчинами и женщинами, стоящими за ними, и все ради благополучия других людей. И это я могу судить лишь по тем годам, когда он уже был женат на моей маме. Их действительно свела вместе политика, но отец активно участвовал в деятельности правительства задолго до встречи с мамой. Он стал настоящим спасением для нашей семьи. Каменной стеной, за который мы с мамой надежно укрылись. До того, как нас свела судьба, нам пришлось несладко.
Мы страдали.
Мы боролись за жизнь.
И тут появился Рик, у которого была собственная битва. Он собрал осколки разбитой семьи, разрушенной болью и страданиями. Он склеил нас, воссоединив меня с моей мамой. Я искренне не помнила жизни до Рика Фэрчайлда.
Во всяком случае, старалась.
Папа жестом пригласил меня войти, минуя горы бумаг, которые высились здесь, вероятно, с самого завтрака. Он широко улыбнулся:
– Проходи, проходи. Сейчас я очищу для тебя местечко.
Он всегда так говорил и всегда находил для меня место, как бы ни был заполнен его кабинет. От этого мне было лишь труднее излагать причину, по которой я пришла.
Я должна была найти в себе силы на это.
Его сын был полным безумцем. Мне не хотелось приходить сюда и вываливать это все, но казалось, что у меня нет выбора. То, что Джаксен устроил вчера и сегодня, было совершенно неприемлемо. Он был жестоким, злобным и подлым. Люди попадали в тюрьму и за меньшее.
И он провернул это все прямо в доме моего приемного отца.
Джакс был гостем в этом доме, и он причинил мне боль. Мои шаги тихо раздавались в кабинете отца. Отец работал в ноутбуке, но, щелкнув несколько клавиш, закрыл его.
Он откинулся в кресле, переплетая пальцы.
– Что случилось? Тебя не хватало сегодня за завтраком, – папа нахмурил брови. – Мама сказала, что у тебя «женские проблемы».
Каким бы папа ни был классным, он все же оставался мужчиной. Я закатила глаза.
– Это называется месячные, пап.
– Да, э-э, месячные. – Рик Фэрчайлд, человек, который выступал перед сотнями, тысячами, густо залился краской. – В общем, все в порядке?
Я заняла место, которое он мне предложил, прислонилась спиной к столу и покачала головой.
– Не совсем. Я как раз хотела об этом поговорить.
Его брови подскочили.
– О твоих, э-э, месячных, солнышко? Думаю, мама в этом лучше разбирается.
Боже правый.
– Нет, не о месячных.
Он рассмеялся от облегчения.
– А о чем тогда?
Как мне сказать отцу, что его сын псих? Как рассказать, что его сын, с которым он так старался возобновить общение, был сумасшедшим, затаившим на меня злобу? В этом доме все прекрасно знали, что случилось между Джаксеном и моим папой.
Была причина, почему я никогда раньше не встречалась со своим сводным братом.
Наша семья, Рик, мама и я, была построена на страданиях и борьбе. Каждый из нас оказался у разбитого семейного очага, и, пройдя сквозь боль и пепел, мы смогли обрести друг друга. Мы излечились, но не забыли, что нам пришлось пережить.
У отца была своя уродливая история, там, на Среднем Западе. Его собственная боль. Это прошлое навсегда разлучило его с первой семьей, и хоть я не знала всех подробностей, я понимала, что и речи быть не могло о том, чтобы мне или маме познакомиться с Джаксеном. Каждый раз, когда я спрашивала об этом, то слышала в ответ «все сложно» или «это невозможно». Судя по всему, Джаксен был тверд в своей решимости остаться после развода с матерью, и это, должно быть, снедало моего отца изнутри.
Я могла судить по его отношению ко мне.
Я получала так много любви от человека, которого звала отцом. Он действительно был моим отцом, хоть мы и не были родными. Что бы ни разлучило его с семьей – грязный развод или что-то другое – это раздавило его.
Даже если он этого и не показывал.
Папа держался, но не раз я замечала его за просмотром фотографий. На них был изображен юный Джаксен в возрасте до одиннадцати лет. Видимо, тогда они с его матерью и развелись.
Теперь, когда я думала об этом, я не могла подобрать слов. То, что я собиралась сказать, буквально бы разбило моему отцу сердце.
Я знала, что это так.
– Малыш? – наклонил он голову. – Что происходит?
Я должна быть смелой. Я должна сказать ему правду. Даже с учетом всех возможных последствий.
Я облизала пересохшие губы.
– Думаю, я хотела поговорить с тобой о Джаксене.