— Тут совсем другое! — говорит Деб, явно переходя в оборону. Голос у нее высокий-высокий — от выпитого. — Я не потому расстроилась. Это все водка. Я хватила лишнего, — говорит она, закатывая глаза, переводя все в шутку. — И еще одна причина — встреча с Лорен. Встреча с Шошаной спустя столько лет.
— Ой, в школе она всегда была такая, — говорит Шошана. — В старших классах. Выпьет тайком рюмочку и уже рыдает.
— Алкоголь — широко известный депрессант, — говорит Йерухам. И опять перестает мне нравиться: зачем констатировать то, что и так очевидно.
— А хотите знать, что ей тогда поднимало настроение, в чем она находила счастье? — говорит Шошана. Сознаюсь: я не предчувствовал, что именно услышу. Оказался совершенно слеп, как Деб с этой историей про номера.
— Трава, — говорит Шошана. — Срабатывало безотказно. Под кайфом она начинала смеяться без умолку. Часами.
— О господи, — говорит Деб, но обращается она не к Шошане. А тычет пальцем в меня — наверно, потому, что на моем лице в полной мере отразилось изумление. — Посмотрите на моего мужа, греховодника и атеиста, — говорит Деб. — Оказывается, для него это тяжелый удар. Его коробит, что за женой водились хоть какие-то грешки. Мистер Либерал Без Комплексов! — А потом добавляет, обращаясь уже лично ко мне:
— Ты что, мечтал о еще более безгрешной жене? Тебе недостаточно, что современная девушка закончила йешиву и до двадцати одного года хранила девственность? Скажи честно, что ты собирался услышать от Шошаны? Каких таких рецептов радости ты ждал?
— Честно-честно? — переспрашиваю я. — Не хочу говорить. Мне стыдно.
— Мы хотим знать, — говорит Марк. — Мы тут все друзья. Новые друзья, но друзья.
— Я думал, ты… — говорю я и осекаюсь. — Нет, ты меня сейчас пристукнешь.
— Говори! — Деб вся сияет от удовольствия.
— Честно говоря, я думал, вы скажете, что Деб больше всего любила печь бисквитные пирожные или делать ореховый рулет для конкурса на Песах… Что-то в этом духе, — я виновато опускаю голову.
А Шошана и Деб хохочут до колик. Хватаются друг за дружку, не поймешь — пытаются удержать друг дружку от падения или, наоборот, повалить на пол. Боюсь, кто-нибудь сейчас упадет.
— Ты ему рассказала про ореховый рулет? Поверить не могу! — говорит Шошана.
— А я не могу поверить, — говорит Деб, — что ты только что рассказала моему мужу, с которым мы прожили двадцать два года, как мы курили. С тех пор как мы женаты, я не притрагивалась к траве. Скажи им, милый. Мы после свадьбы хоть раз курили?
— Нет, — говорю я. — Много воды утекло.
— А ты, Шош? Давай, сознавайся. Ты-то давно курила?
По-моему, я уже упомянул, что Марк носит бороду. Но вряд ли я говорил, что он вообще волосатый. Борода у него растет высоко, до самых глазниц. Словно бы двойные брови — сверху и снизу. Уникум. И вот, когда Деб обратилась к Шошане, они оба прыснули в кулачок, как дети, и я заметил, что веки и ушные мочки Йури — все безволосые участки кожи, которые мне видно, — стыдливо покраснели.
— Когда Шошана сказала, что выпивка нас выручает, — говорит Марк, — она пошутила. Насчет выпивки.
— Мы почти не пьем, — подхватывает Шошана.
— Она имела в виду курение.
— Мы курим, — подтверждает Лорен.
— Сигареты? — восклицает Деб.
— Мы по-прежнему курим траву, — говорит Шошана. — Я хочу сказать, все время.
— Хасидим! — вскрикивает Деб. — Вам же запрещено! Не может быть!
— В Израиле все курят. Совсем как в шестидесятые годы, — говорит Марк. — Как будто в революцию. Самая укуренная страна в мире. Почище Голландии, Индии и Таиланда вместе взятых. Почище всех остальных, даже Аргентины, правда, аргентинцы дышат нам в затылок.
— А, вот почему у вас молодежь не интересуется алкоголем?
И Йерухам признает: да, наверно, поэтому.
— А хотите сейчас покурить? — говорит Деб. И шесть глаз таращатся на нее. Мои — удивленные. Глаза гостей — голодные.
— Мы не привезли, — говорит Шошана. — Правда, таможенники редко заглядывают под парики, но все-таки…
— Может, вам удастся завести связи в андерграунде глаукомщиков в Кармель-Лейке, — говорю я. — Я уверен: там-то курят, как дышат.
— Смешно, — говорит Марк.
— Я вообще смешной, — говорю я. Теперь все мы, все четверо, нашли общий язык.
— У нас есть трава, — говорит Деб.
— У нас? Почему ты так говоришь? Откуда?
Деб, уставившись на меня, покусывает свой мизинец.
— Неужели ты все эти годы потихоньку куришь? — спрашиваю я, и, надо признать, уже ожидаю списка обманов. Целого списка. Мне становится нехорошо.