- Сумасшедший, - в отчаянии или в восхищении констатирует Марина.
- Это я-то? - удивляется Дадди. - Жалко ты не успела... Точнее, я тебя познакомлю с Мегрэ, вот он действительно! Однажды ниже меркурианского перигея...
***
После - выход в космос. Короткий, торопливый нырок в вакуумное ничто. Совсем не опасное само по себе, но сейчас из-за близости арктурианской хромосферы, переставшее быть совсем уж ничем - обратившееся полигоном для свербыстрых трековых забегов опаснейших частиц. И потому несдерживаемый, облегченный вздох по закрытию входной створки. Двойной вздох, ибо томящаяся у экрана Марина здесь, в ожидании, обретает новую привычку кусать ногти, пытаясь этим откусить, конечно, не их - навязчивую медлительность породнившегося с черепахами времени. Иногда такое даже получается - отщипываются, валятся в никуда крохотульки секундной и полусекундной длительности.
Потом люди обнимаются. С таким жаром, будто не виделись годы. Может и правда, электронный хронометр врет? и из- за близкой массы Арктура время уже приобрело релятивистские качества? Мари смотрит на пришпиленный у сердца индивидуальный дозиметр. Ничего особенного, но точно ли он не снимался при путешествии вовне? Дадди, конечно, не фокусник, однако, мало ли? Тем не менее, она ведь сама помогала ему облачаться в скафандр, так что дозиметр в космосе, конечно же, был.
Теперь они снова у пульта. Не дышат, как будто регенераторы кислорода сдохли, и воздуха у них теперь в обрез, а не на сто и более оставшихся крохотулек жизни. Происходит контролируемое излияние содержимого привинченного Дадди баллона в открытый космос. Все очень аккуратно, предельно автоматизировано на уровне химии. Но и не медленное. Вакуум - штука пустая, но энергию он отсасывает - будь здоров. И потому стремительное надувание паруса. Моно-молекула должна растянуться в аккуратную однослойную структуру без всяких ватных сгустков. На что это похоже извне, через обзорный экран? На распахивание перед кораблем жидкого зеркала.
Эффект конечно не полон. Ведь это обрезок, осколочек возможной в максимуме площади. Разница стократна. Но глаза солцелетчиков вспыхивают, они тоже меняют альбедо.
***
Ну, а потом приходит время прощаться. Ибо негоже подвергаться равной опасности вдвоем, когда имеется способ хотя бы одному избегнуть пусть не гибели - если уж она неминуема, - так хотя бы мучений. На борту наличествует компактный витрификатор. Нет, он стоит тут не для того, чтобы хоронить людей в столетиях ледяного плена. С некоторых пор этой штукой снабжаются все солнцелеты - все та же обязательная оснастка спортивных яхт. Видите ли, даже в ближних окрестностях родной звезды человечества не все природные процессы удается предвидеть. Иногда Солнце вспыхивает, и отнюдь не всегда это совпадает с известными циклами. И тогда...
- Да, не полезу я туда, - непримиримо говорит Марина. - Почему я?
- Потому, что ты женщина! И моя любовь! - отвечаете вы и смотрите на нее взглядом, наглядно демонстрирующим последнее утверждение.
- Но ведь если... - Марина делает паузу, ибо нельзя, не положено говорить следующее слово всуе, дабы не накликать беду. - Если все-таки погибать, так какая разница, Дадди? Там промороженной насквозь даже хуже. Так и сваришься, ничего не узнав. И вообще, если уж погибать, так, почему не провести это время вместе?
- Мари! - надо говорить убежденно, ибо проявление мягкотелости ведет к неумолимому поражению. - Сейчас впереди не более чем двое-трое суток. Здесь, на борту, станет жарко. Будет не до любви. Аппаратура перегреется и надежность уменьшится. Делать маневры парусом придется чуть ли не вручную. А тут нужно будет отрываться на приведения тебя в сознание из-за тепловых ударов.
- Значит, по-твоему, я балласт? - солнцелетчик Марина начинает закипать, и это, наверное, к лучшему. - Да у меня спортивный стаж...
- Я знаю, знаю, девочка. Но сейчас не тот случай. У нас экстравагантная ситуация. Не до женских истерик, - намеренное, больно колющее словцо.
- Истерик? - переспрашивает Марина, не веря. - Я, по- твоему...
- Конечно, нет, Мари. Но сейчас мы судачим из-за двух дней мучений. А ведь, если выживем, у нас впереди - целая жизнь.
- Но, если мы все равно погибнем, то значит, сейчас ты просишь меня заранее лечь в гроб. Ведь так?
- Знаешь, что, - выкручиваетесь вы во внезапном озарении. - Я обещаю, что, если парус снова лопнет, и маневр пойдет прахом, то я тебя разбужу. Разбужу даже в том случае, если здесь, на «Мушкетере», будет полыхать ад.