— Что ты? — Иорвет заинтересовался.
— Э-э-э… — я уже пожалела о том, что проговорилась.
— Чего боялась ты, ведьмачка? — вкрадчиво спросил эльф.
— Что мы не снимем браслет и ты бросишь меня в этих Пустошах за ненадобностью, — тихо ответила я.
Иорвет остановился как вкопанный, его лицо вспыхнуло обидой и гневом.
— Мне вот интересно, у всех ли dh’oine головы набиты таким дерьмом или только у тебя? — процедил он.
— Нормальным дерьмом у меня голова набита! — сердито воскликнула я. — Я тебе толкую, что всем нам из-за этих деревьев в головы страхи полезли.
— Да понял я, — с досадой ответил Иорвет, махнул рукой и пошёл вперёд. — Вспоминай сказки.
ПУСТОШИ. Сказки для аминорнов
В молчании мы вошли в густую древесную тень леса аминорнов. Я сконцентрировалась, прислушалась, с удовлетворением чувствуя вернувшуюся силу. Как засидевшийся на одном месте человек с наслаждением распрямляет спину, разминает затёкшие ноги, я посылала внимание вперёд, вширь. Я ощущала лес. Не отдельными существами-деревьями, а единым гигантским древним организмом, который обволакивал нас, впитывал, когда мы уходили всё дальше и глубже в тёмное чрево. Я слышала его долгое-долгое неторопливое дыхание. Он присматривался, принюхивался к нам. Листья на деревьях были совершенно круглыми, как монеты. Несмотря на полное безветрие они непрестанно подрагивали на своих тоненьких черешках, и казалось, что по лесу в такт его дыханию проносится рябь.
— Ну? — наконец, нарушил затянувшееся неловкое молчание Иорвет.
— Что ну? — на такой вопрос у меня всегда был готов ответ.
— Сказку давай!
Я глянула на его насупленные брови и рассмеялась.
— Ты первый! Сейчас день, расскажи какую-нибудь весёлую эльфийскую сказку.
Он задумался, покачал головой.
— У Aen Seidhe не осталось весёлых сказок, vatt’ghern. Возможно, когда-то и были такие, но то, что знаю я — лишь печальные легенды, и ни одна из них не заканчивается хорошо, в отличие от ваших скверных сказок, — он помолчал. — Расскажи про того благородного пирата-авантюриста.
Я с удивлением воззрилась на него, в очередной раз поразившись его памяти. Казалось, эльф не забывал ни одного слова, сказанного в его присутствии.
— Ну хорошо, дело было так…
Мы шли по пружинящей опавшей листве, и круглые странные листья аминорнов стелились под ногами, будто ковёр из окислившихся старинных медных монет. Я рассказывала историю врача Питера Блада, которого судьба занесла в рабство на плантации Барбадоса. О том, как он захватил корабль свирепых испанцев и стал самым удачливым пиратом в Карибском море. Иорвет тут же решил, что испанцы это такая версия dh’oine, которые, как и здесь, вырезали коренное население и с кровью устанавливали свои порядки. А пираты были причислены к скоя'таэлям — тем героям, кому пришлось помимо своей воли бросить мирную жизнь и бороться с захватчиками.
Я говорила, и мы озирались по сторонам. Вдруг раздался негромкий хлопок, и неподалёку, дерзко распихав палую листву, выстрелил из-под земли пушистый, завёрнутый в спираль росток. Рассыпалось облачко зеленоватой пыльцы.
— Рассказывай дальше, — прошептал Иорвет.
Я продолжила, росток развернул спираль и расправил тоненькие нежные веточки с круглыми светло-зелёными листьями.
Больше всего в истории Иорвета захватили описания пиратских авантюр. Он переспрашивал и уточнял, когда я расписывала, как капитан Блад обманул испанцев, поймавших его эскадру в ловушку в узком бутылочном горлышке залива Маракайбо: как имитировал огромную армию, высаживающуюся на берег, заставив одних и тех же гребцов плавать туда-сюда и пригибаться, когда они возвращались в шлюпках к кораблю. Иорвет торжествовал, когда испанцы поверили в блеф, развернули тяжёлые пушки форта от моря в сторону суши, а ночью Блад на кораблях с выкрашенными в чёрное парусами выскользнул из западни. Вместе с Иорветом мою историю благосклонно слушал лес, вокруг раздавались хлопки, и из земли вылуплялись новорождённые дети аминорнов.
На романтической линии скоя'таэль явно скучал, зевал и начинал оглядываться по сторонам. Огонёк интереса зажёгся в нём лишь однажды, когда любовь капитана, Арабелла, не разобравшись в ситуации, ранила при встрече благородного пирата в самое сердце. Я сделала драматический голос и процитировала:
— Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад!
— Ха! Клянусь, эта dh’oine не забыла обвинить его в том, что он убил больше людей, чем она съела котлет? — Иорвет был полон язвительности. — И это после того, как он спас её из плена!
— Нет, там всё сложнее, — не согласилась я, внимательно посмотрев ему в лицо. — А, может, наоборот, проще… Она была несправедлива к Бладу, добрые люди постарались, и поняла это потом.
— И что же он сделал в ответ на её слова? Надеюсь, забыл о ней?
— Нет, не забыл, ушёл в запой.
Иорвет осуждающе покачал головой, но больше не перебивал. К его удовольствию снова начались приключения на море, эльф расслабился и встрепенулся, только когда путешествия отважного пирата подошли к концу и Блад стал губернатором Ямайки.
— И Арабелла сказала: «Для меня всегда был только ты один, Питер», — завершила я рассказ.
— Пфф, из хорошей истории сделали дрянную сказку про любовь со счастливым концом, — резюмировал Иорвет. — Если бы он не стал губернатором, она ни за что бы этого не сказала.
— Нет, она приняла бы его таким, какой он есть, я уверена! Она любила его, — возразила я.
— Эта сказка не была бы такой скверной, если бы больше походила на правду. А правда такова, что это только в книжках девушке может нравиться тот, кто в глазах всего света лишь бандит…
Я мельком глянула на Иорвета, подавив желание сказать, что и без книжки он мне нравится.
— Арабелла так бы и жила до старости в плену иллюзий, что разбойником и убийцей дозволено быть только на государевой службе, в чине и при нашивках на мундире, — эльф говорил жёстко, и его губы кривились. — Капитан Блад продолжил бы биться на морях, пить и убивать. И в один день сгинул бы, как и все до него в бесплодной борьбе. Вот такой должна была быть эта история.
— Нет, моя сказка лучше, и аминорнам нравится! — я повела рукой на вылезающие тут и там ростки.
Иорвет усмехнулся. За моей историей мы скоротали день, и дневной полумрак леса сгустился в сумерки, неотличимые под густыми кронами от ночи. Мы насобирали сухого хвороста, разложили костёр.
— Ростки перестали появляться, — заметила я. — Твоя очередь. Сейчас вечер, сойдёт и печальная легенда.
Иорвет сидел на свёрнутом одеяле и смотрел на огонь. Я расстелила шкуру напротив, прилегла на неё. Лес дышал и ждал. Эльф поворошил палкой хворост, взметнулись искры.
— Я расскажу тебе правдивую историю, и у неё не будет счастливого конца… — начал он и замолк.
Положив голову на согнутую в локте руку, я приготовилась слушать. Листочки на аминорнах трепетно и нетерпеливо задрожали.
— Давным-давно… Да, уже очень давно, в благословенной, процветающей Дол Блатанна жил Aen Seidhe, и имя его было Гленнмаэр. Будем звать его Гленн… — эльф опять замолчал, задумавшись, лицо омрачила тень давно забытой, но так и не пережитой боли.
Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала за ним, вспоминая, где же слышала это имя, а вспомнив, тихонько охнула.
— Ты можешь не рассказывать эту историю, если тебе тяжело её вспоминать, — негромко сказала я.
— Нет, я хочу! Я могу рассказать её только друзьям, а у меня их не так чтобы много, — Иорвет поднял взгляд, прямо посмотрел мне в глаза через жёлто-рыжие колеблющиеся языки пламени. — Только лишь Киаран, Геральт и ты… Яна.
Я замерла, не в силах пошевелиться, чтобы ни движением, ни дыханием не выдать тот атомный взрыв, что происходил внутри. Впервые за всё время нашего знакомства эльф назвал меня по имени, и в его устах оно звучало паролем, ключом к наглухо запертой и забаррикадированной части моего сердца, что жглась с того момента, когда я впервые увидела его. И он назвал меня своим другом… Я медленно перекатилась на спину, по листьям сплетённых над головой ветвей ходили волны.