— Ему не сказали, что с тобой случилось?
— Не-а, — Марни криво улыбнулась. — Маленький дракончик позвал своего папочку. Тот посчитал, что до Императорского суда лучше не доводить, и взял со всех присутствующих, включая сыночка, клятву молчания. А потом просто растворил моё тело в своей кислоте. Кислота вивернов растворяет всё, знаешь?.. А я-призрак полетела к папаше. И смотрела, как он мучается, как ждёт меня, как тратит все деньги, чтобы найти. У него никого не было, кроме меня. Такая вот фигня.
— И ты стала искать медиума, — я уже понимала, что произошло. И вроде бы хотела потянуть время, но на самом деле… возможно, история этих двоих, Марни и Лайлин, достойна того, чтобы быть рассказанной.
— Не сразу. Сначала я пыталась связаться с папашей сама, но было это бессмысленно. И я злилась, понятное дело. Не хотела уходить, пока он не знает, что со мной. Только вот у неспокойного посмертия жестокие правила, знаешь? Есть один способ влиять на мир живых: жрать чужую боль, паразитировать на ком-то. И вот в какой-то момент я плюнула на все принципы. Принципы не расскажут отцу правду, так?.. И я повадилась им сниться. Всем, кто видел, как я умерла — с ними связь крепче, и явиться им легче. С драконом осторожничала, чтоб не нажаловался раньше времени папочке, а вот его прихлебателей жрала, не жалея, раз за разом повышая градус веселья. Они всё равно не могли ничего рассказать — клятва же… Весело было ребятам.
Марни ухмыльнулась, коротко и жёстко. Мне даже на мгновение показалось, что по лицу её расползлись трупные пятна, а кожа кое-где слезла, обнажая гниющую плоть… И да, я вполне верила, что тем, к кому она приходила, пришлось ой как весело. Посмертные ментальные отпечатки, в просторечии именуемые призраками, крайне опасные твари. Кем бы они ни были при жизни.
— И в итоге одна из девчонок не выдержала моих визитов и сошла с ума. Так я сожрала достаточно энергии, чтобы являться отцу, всё рассказала ему… И он решил уйти за мной. Понимаешь? И даже не стал призраком, просто умер и ушёл за грань. Сказал мне, что я должна пойти за ним. Что не хочет мне судьбы голодного духа. Но хрен там плавал! Я стала мстительным духом не для того, чтобы просто уйти! Если кто тут и должен уйти, то это драконы. Этот мир — наш!
Я могла бы сказать, что люди тоже когда-то пришли в этот мир в качестве гостей и завоевателей; что они тоже с потрясающей периодичностью превращали себе подобных в рабов. Могла бы спросить, чем именно, по её мнению, убийство ни в чём не повинных девчонок поможет в такой ситуации. Но было это, говоря откровенно, вполне бессмысленно.
— И тогда я начала искать тело, в которое могла бы вселиться. И нашла Лайлин. Она мучилась одна, в темноте, в одиночестве, и тихонечко ехала крышей. Я предложила ей стать её подругой. На десять лет — до смерти, потому что остальные годы жизни придётся отдать. Но взамен она обзавелась мной. Подругой, которая не предаст и не оставит, духом-помощником, который удесятерит её силы, даст возможность находиться в двух местах одновременно… И отомстить.
— Ты убила родителей Лайлин…
— Я, кто ж ещё? — Марни подмигнула. — Но они были совершенно больными на голову уродами.
Да уж, чудесная история.
— А как вы вообще оказались втянуты в эту историю с Отбром?
— Хватит вопросов, — Марни тряхнула головой. — Хватит болтовни. Пора делать дело. Обидно, что не удалось пробраться на финальный бал. Но… и так неплохо.
“Кио?”
“Почти всё. Извини, что долго: пришлось походя успокаивать одного спятившего придурка, желающего сунуться сюда без плана и свернуть фигурантке шею.”
“Рий?”
“Он самый. Постарайся дать мне ещё минуту. Жди моего сигнала.”
“Принято.”
— А кто из вас главный? — спросила я быстро. — Ты или Лайлин?
— Мы равны, — снисходительно улыбнулась Марни. — Медиум и его персональный призрак.
— И кто же из вас взорвёт камень?
Она опешила. Засомневалась. Что-то мне подсказывало: ни одна из двоих не хотела уступать эту сомнительную честь другой.
И именно этот момент выбрала Дорлина, чтобы проявить свою героичность. Она вскинула руки и что-то прошептала одними губами. В следующее мгновение Марни-Лайлин дико заорала. Её лицо раздвоилось, и у меня сложилось ощущение, что её раздирает надвое.