— Угу, и вообще ни в ком... Главное, чтобы завтра на моём надгробии не появилась надпись: “Она слишком много слышала”.
— Я не смогу причинить тебе вред, милая.
— Прямо сейчас? Не сможешь, конечно.
Он неопределённо хмыкнул, но перепалку продолжать не стал.
— Знаешь, я был одним из первых драконов, рожденных под этим солнцем, — сказал он вместо того. — И вся моя юность прошла в кровавом зареве войны, поклонении Императору и исполнении приказов. Всё во благо великого драконьего государства! Отравить реки вокруг осаждённого города? Пролиться на войско врагов ядовитым дождём? Принять облик одного из военачальников противника и стравить части его армии друг с другом? Уничтожить дотла поселение бунтовщиков?.. Да, Мой Император. Я — лишь оружие в руке твоей… Не могло быть другого ответа.
— Ну, это так работает, — сказала я с усмешкой. — Но ты можешь утешать себя тем, что тебе подобных в случае победы во всеуслышание называют не убийцами, а героями.
— Да. Но всегда остаётся вопрос: как ты сам себя называешь... И ведь сначала я не понимал этого, знаешь? Первый Император рисовал перед нами красивые цели, звучавшие разумно и логично. “Во имя будущего драконьей нации”, “Завтра для наших детей”, “Новый мир для драконов”, “Возьмём то, что наше по праву сильнейшего”... Для юнца, каким я был тогда, всё это звучало очень притягательно.
— Просто, понятно, без двойного трактования, — кивнула я понимающе. — Мы хорошие, они — плохие. Просто потому, что такими вот родились. У нас — национальная идея, какой-нибудь дух (тавельнский, драконий — нужное подставить). А они грязные, с приставкой недо-, наверняка извращенцы... И вообще — угроза нам. Ибо являются причиной всех бед.
— Да, это классика. Но было время, когда я не понимал очевидного. Замечал странные взгляды родителей, слышал даже не шёпот, но эхо его… Но — не понимал.
Мы некоторое время помолчали. Может, он ждал от меня каких-то слов, но — а что тут скажешь? Те люди, что жгли, убивали и насиловали сидов, тоже мыслили подобным образом. И даже верили, что совершают благое дело. Так чему тут удивляться?
— Перелом наступил неожиданно, — продолжил он. — Мы зачищали поселение, где якобы скрывались партизане из местных, протестующие против разумной и справедливой драконьей власти. Собственно, “зачищал” — это даже громко сказано: почти все люди там уже умерли от острого отравления ртутью, и нам по сути делать там было нечего. Но я для себя хотел найти твёрдые доказательства их антидраконьих взглядов — просто на случай, если у особенно гуманных Зелёных снова возникнут сомнения в наших методах… Теперь смешно вспоминать, тогда я считал Лала Зелёного дураком, паникёром и чуть ли не предателем… и очень хотел доказать свою правоту.
— Это не могло кончиться хорошо.
— Конечно. Собственно, кое-что я нашёл. В доме у одной девушки были дневники. И копия письма, отправленного Императору. Я всё это собрал и оставил её лежать там, мёртвую, в луже собственных телесных жидкостей — потому что смерть от отравления ртутью это, можешь поверить, нихрена не красивое зрелище.
— И что было в тех бумагах?
— Что было… Проще сразу объяснить, чего там не было: обвинений, антиправительственных настроений как я их понимаю, предательства. Девчонка просто написала письмо Императору, где пожаловалась на произвол местного управляющего, приставленного драконами. И выразила надежду, что справедливый и мудрый правитель разберётся. Всё. В дневниках же она подробно расписала, какие доказательства собрала на управляющего. Там был просто убойный букет: злоупотребление властью, сексуальное насилие и принуждение, взяточничество… В общем, мужик заслуживал трибунала, факт. Но никаким заговором против драконьей нации тут даже близко не пахло. Более того, читая её дневник, я чуть ли не впервые осознал человека, как личность. И это было… не самое приятное осознание.
— Держу пари.
— Верить я не хотел, конечно. Облазил то поселение вдоль и впоперек, искал следы антиправительственных настроений… оружие, тайные ходы, письма от вражеских солдат или хоть какие-то следы их присутствия... хоть что-то, что могло бы нас оправдать. Но ничего не нашёл. Всех этих людей мы убили только потому, что одна из них посмела написать Императору. И критиковать назначенного от его имени управляющего. Всё. Именно с того самого дня, как я это осознал, всё изменилось. Во-первых, я начал задаваться вопросами. Во-вторых, она начала мне сниться.
— Ты ещё хранишь её дневники, — я даже не потрудилась придать голосу вопросительную интонацию.